Сказка 1001 ночь. 221. Сказка об Абу-Кире и Абу-Сире
Читать сказки онлайн / Сказки 1001 ночь
Рассказывают также, что жили в городе Искандарии два человека, и один из них был красильщик по имени Абу-Кир, а другой - цирюльник по имени Абу-Сир. Они были друг другу соседями на рынке, и лавка цирюльника была рядом с лавкой красильщика. А красильщик был плут и лгун, человек очень злой, как будто висок его был высечен из твердой скалы или сделан из порога еврейской молельни. Он не стыдился сделать с людьми позорное дело, и было у него в обычае, когда кто-нибудь давал ему ткань, чтобы выкрасить ее, требовать сначала плату и намекать, что он купит на нее снадобий для окраски. И заказчик давал ему плату вперед, и Абу-Кир брал ее и тратил на еду и питье, а затем он продавал эту ткань, которую взял, после того как уходил ее владелец, и тратил плату за нее на еду, питье и прочее, и он ел лишь прекраснейшие из роскошнейших кушаний и пил лишь самое лучшее из того, что прогоняет ум. А когда приходил к нему владелец ткани, он говорил: "Завтра приходи ко мне до восхода солнца и найдешь свою вещь выкрашенной". И владелец вещи уходил и говорил про себя: "День от дня близко!" А затем он приходил на другой день, по условию, а Абу-Кир говорил ему: "Приходи завтра! Я вчера не работал, так как у меня были гости и я заботился о том, что им было нужно, пока они не ушли. А завтра, до восхода солнца, приходи и бери твою ткань выкрашенной".
И заказчик уходил и приходил на третий день, и Абу-Кир говорил: "Вчера мне было простительно, потому что моя жена ночью и весь день рожала, а я исполнял все дела, но завтра уж непременно приходи, бери твою вещь выкрашенной".
И заказчик приходил, по условию, и Абу-Кир являлся к нему оттуда, где был, с другой хитростью и клялся ему...".
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот тридцать первая ночь
Когда же настала девятьсот тридцать первая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что красильщик, всякий раз как к нему приходил владелец вещи, являлся оттуда, где был, с какой-нибудь хитростью и клялся ему. И он все время обещал и клялся, когда заказчик приходил, пока тот не начинал тревожиться и не говорил: "Сколько раз ты будешь мне говорить "завтра"? Давай мою вещь, я не хочу ее красить".
И Абу-Кир говорил: "Клянусь Аллахом, о брат мой, мне перед тобой стыдно, но я расскажу тебе правду, и Аллах пусть обидит всех, кто обижает людей". - "Расскажи мне, что случилось", - говорил заказчик. И Абу-Кир отвечал: "Твою вещь я выкрасил в краску, которой нет подобной, и развесил ее на веревке, и ее украли, и я не знаю, кто ее украл".
И если владелец вещи был из людей добрых, он говорил: "Аллах возместит мне", а если был из людей злых, то начинал поносить и позорить Абу-Кира, но не получал с него ничего, хотя бы даже пожаловался судье.
И Абу-Кир не переставал делать такие дела, пока молва о нем не распространилась среди людей. И люди стали предостерегать друг друга от Абу-Кира, и о нем складывали поговорки, и все отказались от него. И с ним попадался только тот, кто не знал об его обстоятельствах, и несмотря на это, Абу-Кира непременно каждый день поносили и позорили твари Аллаха великого, и получился по этой причине у него застой в делах.
И он стал приходить в лавку своего соседа, цирюльника Абу-Сира, и сидел внутри ее, напротив красильни, смотря на ее дверь, и если видел, что кто-нибудь, кто не знает об его обстоятельствах, стоит у дверей красильни с вещью, которую хочет покрасить, то выходил из лавки цирюльника и говорил: "Что тебе нужно, о такой-то?" И пришедший говорил: "Возьми выкраси мне эту вещь"! И АбуКир спрашивал: "В какой цвет ты хочешь? (а он, при этих порочных качествах, умел красить во все цвета, но никогда не поступал ни с кем по правде, и несчастье одолевало его), - и затем брал вещь у заказчика и говорил: "Давай плату вперед, а завтра приходи, бери твою вещь".
И заказчик давал ему вознаграждение и уходил; и когда обладатель вещи отправлялся своей дорогой, Абу-Кир брал эту вещь, шел на рынок, продавал ее и покупал на вырученные деньги мясо, зелень, табак, плоды и то, что ему было нужно. А если он видел, что у лавки стоит один из тех, кто давал ему свою вещь для окраски, он появлялся и не показывался ему.
И он провел таким образом несколько лет, и случилось, что в один из дней он взял вещь у человека жестокосердого и продал ее и истратил ее стоимость. И владелец ее стал каждый день к нему приходить, но не находил его в лавке, так как, когда Абу-Кир видел кого-нибудь, чьи вещи у него были, он убегал от него в лавку цирюльника Абу-Сира.
И когда этот жестокосердый человек не нашел АбуКира в его лавке и это его обессилило, он отправился к кади и пришел к Абу-Киру с посланцем от него, и забил гвоздями дверь лавки в присутствии множества мусульман, и запечатал ее, так как не увидел в ней ничего, кроме разбитых корыт, и не нашел там чего-нибудь, что могло бы заменить ему его вещь. Затем посланец от кади взял ключ и сказал соседям: "Передайте ему, пусть принесет вещь этого человека и придет взять ключ от своей лавки". А потом тот человек и посланец ушли своей дорогой.
И Абу-Сир сказал Абу-Киру: "Что с тобой за несчастье? Всякого, кто приносит тебе вещь, ты ее лишаешь, Куда девалась вещь этого жестокосердого человека?" - "О сосед, ее у меня украли", - ответил Абу-Кир. И АбуСир молвил: "Чудеса! Вещи всех, кто тебе их дает, крадет у тебя вор! Разве ты - место сбора всех воров? Но, однако, я думаю, что ты лжешь. Расскажи мне твою историю". - "О сосед, - сказал Абу-Кир, - никто у меня ничего не крал". - "А что же ты делаешь с чужим имуществом?" - спросил Абу-Сир. И Абу-Кир молвил: "Всякую вещь, которую мне дают, я продаю и трачу ее стоимость". - "Дозволено ли это тебе Аллахом?" - сказал АбуСир. И Абу-Кир ответил: "Я делаю это только из бедности, так как мое ремесло неприбыльное, и я бедняк, и у меня ничего нет".
И затем он начал говорить о неприбыльности дела и малости средств, и Абу-Сир тоже стал говорить о неприбыльности своего ремесла и сказал: "Я мастер, которому нет равного в этом городе, но у меня никто не бреется, так как я человек бедный. Мне опротивело это ремесло, о брат мой".
И Абу-Кир, красильщик, сказал ему: "Мне тоже опротивело мое ремесло из-за неприбыльности, но что же нас заставляет, о брат мой, оставаться в этом городе? Мы с тобой уедем отсюда и посмотрим на чужие страны. Наше ремесло у нас в руках, и на него есть спрос во всех странах, и если мы уедем, мы понюхаем другого воздуху и отдохнем от этой большой заботы".
И Абу-Кир до тех пор разукрашивал путешествие Абу-Сиру, пока он не захотел уехать, и затем они сговорились, что поедут..."
Девятьсот тридцать вторая ночь
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи. Когда же настала девятьсот тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что Абу-Кир до тех пор разукрашивал путешествие Абу-Сиру, пока тот не захотел уехать, и затем они сговорились, что поедут.
И Абу-Кир обрадовался, что Абу-Сир хочет ехать, и произнес такие слова поэта:
"Покинь свою родину, ища возвышения,
И трогайся в путь, - в пути полезных есть пять вещей: заботы, рассеяние и заработок на жизнь,
И званье, и вежество, и общество славного.
А скажут когда: "В пути заботы и горести.
Разлука с любимыми и бедствия грозные",
То знай: смерть для юноши все лучше, чем жизнь его
В обители низости, доносов и зависти".
И когда они решили ехать, Абу-Кир сказал Абу-Сиру: "О сосед, мы стали братьями, и нет между нами различия, и нам следует прочесть фатиху и сговориться о том, что работающий будет зарабатывать и кормить неработающего, а все, что останется, мы будем класть в сундук, и когда вернемся в Искандарию, разделим это по правде и справедливости".
И Абу-Сир сказал: "Это так и будет". И прочитал фатиху о том, что работающий будет зарабатывать и кормить безработного. А затем Абу-Сир запер свою лавку и отдал ключи ее хозяину, а Абу-Кир оставил ключ у посланца кади, и лавка его была запертой и запечатанной, и оба взяли свои пожитки и отправились путешествовать.
Они сели на корабль в соленом море и уехали в этот же день, и досталась им на долю помощь, и, к довершению счастья цирюльника, среди всех, кто был на корабле, не было ни одного брадобрея, а было на нем сто двадцать человек, кроме капитана и матросов.
И когда распустили паруса на корабле, цирюльник встал и сказал красильщику: "О брат мой, это - море, на котором мы должны есть и пить, а у нас только немного пищи. Может быть, кто-нибудь мне скажет: "Пойди сюда, цирюльник, побрей меня". И я побрею его за лепешку, или за полушку серебра, или за глоток воды, и мы с тобой будем этим пользоваться".
И красильщик сказал: "Это не плохо!" - положил голову на доски и заснул. А цирюльник поднялся и, взяв свои принадлежности и чашку, накинул себе на плечо тряпку вместо полотенца, так как он был человек бедный, и стал ходить между путниками.
И кто-то сказал ему: "Пойди сюда, о мастер, побрей меня"; и Абу-Сир побрил его, и когда он побрил этого человека, тот дал ему полушку серебра, и цирюльник сказал: "О брат мой, не нужна мне эта серебряная полушка! Если бы ты дал мне лепешку, она была бы для меня благословеннее в этом море, так как у меня есть товарищ, а пищи у нас мало".
И человек дал ему лепешку и кусок сыру и наполнил ему его чашку пресной водой, и Абу Сир взял это и, придя к Абу Киру, сказал ему: "Бери эту лепешку и ешь ее с сыром и пей то, что в чашке". И Абу-Кир забрал у него это и стал есть и пить.
А потом Абу Сир, цирюльник, взял свои принадлежности, положил тряпку на плечо и с чашкой в руке стал ходить по кораблю, среди путников. И он побрил человека за пару лепешек и другого - за кусок сыру, и на него появился спрос, и всякого, кто ему говорил: "Побрей меня, мастер", он заставлял дать ему пару лепешек и полушку серебра, - а на корабле не было цирюльника, кроме него. И не настал еще закат, как он собрал тридцать лепешек и тридцать серебряных полушек. [651] И оказался у него сыр, и маслины, и молоки в уксусе, и когда он просил что-нибудь, ему давали, так что у него стало всего много.
И Абу-Сир побрил капитана и пожаловался ему на недостаток припасов в пути, и капитан сказал ему: "Добро пожаловать! Приводи твоего товарища каждый вечер, и ужинайте у меня. Не обременяйте себя заботой, пока будете ехать с нами".
И Абу-Сир вернулся к красильщику и увидел, что тот все спит, и разбудил его, и Абу-Кир, проснувшись, увидел подле себя много хлеба, сыра и маслин, и молоки в уксусе и спросил: "Откуда у тебя это?" И цирюльник ответил: "От щедрот Аллаха великого", И Абу-Кир хотел начать есть, но Абу-Сир сказал ему: "Не ешь, о брат мой, и оставь это, оно пригодится нам в другое время. Знай, что я брил капитана и пожаловался ему на недостаток припасов, и он сказал: "Простор тебе! Приводи твоего товарища каждый вечер, и ужинайте у меня! И первый наш ужин у капитана - сегодня вечером", - "У меня кружится голова от моря, и я не могу встать с мезга, - сказал Абу-Кир. - Дай мне поужинать этими вещами и иди к капитану один". - "В этом нет беды", - сказал Абу-Сир. И затем он сел и стал смотреть, как Абу-Кир ест, и увидел, что он отламывает куски, как отламывают камни от гор, и глотает их, точно слон, который несколько дней не ел, и пихает в рот кусок, прежде чем проглотит предыдущий, и таращит глаза на то, что перед ним, точно гуль, и пыхтит, словно голодный бык над соломой и бобами.
И вдруг пришел матрос и сказал: "О мастер, капитан говорит тебе: "Веди своего товарища и приходи ужинать"; и Абу-Сир спросил Абу-Кира: "Ты пойдешь с нами?" И тот ответил: "Я не могу идти!"
И цирюльник пошел один и увидел, что капитан сидит, а перед ним скатерть, на которой двадцать блюд или больше, и он и его люди ждут цирюльника с его товарищем.
И когда капитан увидел Абу-Сира, он спросил: "Где твой товарищ?" И Абу-Сир ответил: "О господин, у него кружится голова от моря". - "Не беда, - сказал капитан, - его головокружение пройдет. Иди сюда, ужинай с нами, я тебя ждал".
И потом капитан освободил блюдо с кебабом и стал откладывать на него от каждого кушанья, так что оказалось довольно на десятерых. И когда цирюльник поужинал, капитан сказал ему: "Возьми это блюдо с собой для твоего товарища".
И Абу-Сир взял блюдо, и принес его Абу-Киру, и увидел, что тот перемалывает клыками еду, стоящую перед ним, точно верблюд, и отправляет один кусок вслед другому с поспешностью. "Разве я не говорил тебе: не ешь! - сказал Абу-Сир. - Благо капитана изобильно: посмотри, что он тебе послал, когда я рассказал ему, что у тебя кружится голова". - "Давай", сказал Абу-Кир; и Абу-Сир подал ему блюдо, и красильщик взял его и начал жадно есть то, что на нем было, и все другое, словно пес, оскаливший зубы, или сокрушающий лев, или рухх, который бросился на голубя, или человек, едва не умерший с голоду, который увидел еду и начал есть.
И Абу-Сир оставил его, и ушел к капитану, и выпил там кофе, а потом он вернулся к Абу-Киру и увидел, что тот съел все, что было на блюде, и отбросил его пустым..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот тридцать третья ночь
Когда же настала девятьсот тритридцать третья ночь, она сказала: Дошло до меня, о счастливый царь, что Абу-Сир, вернувшись к Абу-Киру, увидел, что тот съел то, что было на блюде, и отбросил его пустым. И тогда он взял блюдо и передал его одному из слуг капитана, и вернулся к Абу-Киру, и проспал до утра.
А когда наступил следующий день, Абу-Сир начал брить, и всякий раз как ему что-нибудь доставалось, он отдавал это Абу-Киру, и Абу-Кир ел и пил, садясь и вставая только для того, чтобы удовлетворить нужду.
И каждый вечер Абу-Сир приносил от капитана полное блюдо, и они провели таким образом двадцать дней, пока корабль не стал на якорь в гавани одного города.
И тогда они вышли с корабля, и вошли в этот город, и взяли себе комнату в одном хане, и Абу-Сир постлал в ней циновки, и купил все, что им было нужно, и, принеся мясо, сварил его. А Абу-Кир спал с тех пор, как вошел в комнату в хане, и не проснулся, пока Абу-Сир не разбудил его и не положил перед ним скатерть.
И, проснувшись, Абу-Кир поел и потом сказал АбуСиру: "Не взыщи с меня, у меня кружится голова". И опять заснул.
И он провел таким образом сорок дней, и каждый день цирюльник брал свои принадлежности и ходил по городу и работал, получая прибыль, а возвратившись, он находил Абу-Кира спящим и будил его. И Абу-Кир просыпался, и с жадностью принимался за еду, и ел так, как ест тот, кто никогда не насытится и не удовлетворится, а потом снова засыпал.
И он провел таким образом еще сорок дней, и всякий раз, как Абу-Сир говорил ему: "Сядь отдохни и выйди прогуляться в город - в нем есть всякие развлечения и блеск и красота, и нет ему подобного среди городов", АбуКир, красильщик, говорил ему: "Не взыщи, у меня кружится голова". И Абу-Сир, цирюльник, не хотел смущать АбуКира и заставлять его слушать обидные слова.
Но на сорок первый день цирюльник заболел и не смог выйти, и он нанял привратника хана, и привратник сделал то, что им было нужно, принес им поесть и попить, и АбуКир так же ел и спал.
И цирюльник нанимал привратника хана для исполнения своих нужд четыре дня, а после этого болезнь его так усилилась" что весь мир исчез для него от жестокой болезни.
Что же касается Абу-Кира, то его сжигал голод, и он поднялся и стал шарить в одежде Абу-Сира и, увидев, что у него есть немного денег, взял их, и запер Абу-Сира в комнате, и ушел, не уведомив никого, а привратник был на рынке и не видел, как он выходил.
Абу-Кир пошел на рынок, и оделся в прекрасные одежды, и стал ходить по городу и смотреть, и увидел, что это город, подобного которому не найти среди городов, но все одежды в нем белые и синие - не иные. И он пришел к одному красильщику и увидел, что все, что есть у него в лавке, - синее, и тогда он вынул носовой платок и сказал: "Эй, мастер, возьми этот носовой платок, выкраси его и получи плату". - "Плата за окраску этого двадцать дирхемов", - сказал красильщик. И Абу-Кир молвил: "Мы красим это в нашей стране за два дирхема". - "Иди крась его в своей стране, - сказал красильщик, - а я не буду его красить меньше чем за двадцать дирхемов. Мы не сбавим эту цену ни насколько". - "А в какой цвет ты хочешь его выкрасить?" - спросил его Абу-Кир. "Я выкрашу его в синий", - сказал красильщик. "Я хочу, чтобы ты его выкрасил в красный цвет", - сказал Абу-Кир. "Я не знаю красной краски", - сказал красильщик. "В зеленый", - сказал Абу-Кир. "Я не знаю зеленой краски", ответил красильщик. "В желтый", - сказал Абу-Кир. "Я не знаю желтой краски", - ответил красильщик.
И Абу-Кир стал перечислять краски, краску за краской, и красильщик сказал ему: "Нас в нашей стране сорок мастеров, и их не бывает ни одним больше, ни одним меньше, и когда кто-нибудь из нас умирает, мы обучаем его сына, а если он не оставил потомства, нас оказывается одним меньше; если же у кого двое сыновей, мы обучаем одного из них, а когда он умрет, обучаем его брата. Наше ремесло твердо установлено, и мы умеем красить не иначе, как в синий цвет".
И Абу-Кир, красильщик, сказал ему: "Знай, что я красильщик и умею красить во все цвета. Я хочу, чтобы ты взял меня служить за поденную плату, и я научу тебя красить во все цвета, чтобы ты мог похваляться во всяком цехе красильщиков". - "Мы никогда не допускаем чужестранца войти в наше ремесло", - сказал красильщик. "А если я открою себе красильню один?" - спросил АбуКир. "Это никогда не будет возможно", - ответил красильщик. И Абу-Кир оставил его и отправился к другому, и тот сказал ему то же, что и первый, и Абу-Кир ходил от красильщика к красильщику, пока не обошел сорок мастеров, но они не принимали его ни в поденщики, ни в мастера.
И Абу Кир отправился к старшине красильщика и рассказал ему об этом, и тот сказал: "Мы не пускаем чужестранца войти в наше ремесло".
И Абу-Кира охватил великий гнев, и он пошел жаловаться царю этого города и сказал ему: "О царь времени, я чужестранец, и по ремеслу я красильщик, и случилось у меня с красильщиками то-то и то-то, а я крашу в красный цвет разных оттенков - в цвет розы и грудной ягоды, и в зеленый цвет разных оттенков - в травянистый, фисташковый, оливковый и в цвет крыла попугая, и в черный цвет разных оттенков - в угольный и в цвет сурьмы, и в желтый цвет разных оттенков - в апельсинный и в лимонный". И он стал называть царю все цвета, а затем сказал: "О царь времени, все красильщики в твоем городе не умеют красить ни в один из этих цветов и знают только синюю краску, и они не приняли меня и не позволили мне быть у них ни мастером, ни поденщиком". И царь ответил: "Ты в этом прав, но я открою тебе красильню и дам капитал, и тебе от них ничего не будет, а всякого, кто станет тебе препятствовать, я повешу на дверях его лавки".
И затем он отдал приказ строителям и сказал им: "Ступайте с этим мастером и пройдите с ним по городу, и если какое место ему понравится, выгоните оттуда его хозяина, все равно будет это лавка, хан или что-нибудь другое, и постройте ему красильню так, как он хочет, и что он вам ни прикажет - делайте, не прекословя ему в том, что он скажет".
И потом царь одел Абу-Кира в красивую одежду, и дал ему тысячу динаров, и сказал: "Трать их на себя, пока не закончится постройка".
Он дал ему также двух невольников, чтобы прислуживать ему, и коня с разукрашенной сбруей, и Абу-Кир надел одежду, сел на коня и стал как эмир. И царь отвел ему дом и велел устлать его коврами, и его устлали..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Девятьсот тридцать четвертая ночь
Когда же настала девятьсот тридцать четвертая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что царь отвел АбуКиру дом и велел устлать его коврами, и дом устлали, и он поселился в нем.
А на следующий день он выехал и поехал по городу, предшествуемый строителями, и осматривал его, пока ему не понравилось одно место, и тогда он сказал: "Это место хорошее". И хозяина выгнали оттуда, и привели к царю, и тот дал ему плату за его помещение больше того, что его бы удовлетворило, и постройка началась.
И Абу-Кир говорил строителям: "Стройте так-то и такто и делайте так-то и так-то!" И ему построили красильню, которой нет равной. И затем он явился к царю и рассказал ему, что постройка красильни закончилась и нужны только деньги на краску, чтобы пустить ее в ход.
И царь сказал ему: "Возьми эти четыре тысячи динаров и сделай их капиталом и покажи мне плод работы твоей красильни. И Абу-Кир взял деньги, и пошел на рынок, и увидел, что индиго много и что оно ничего не стоит.
Он купил все, что ему было нужно из принадлежностей для крашения, а потом царь послал ему пятьсот отрезов ткани, и Абу-Кир начал их красить, и выкрасил их в различные цвета, и развесил перед дверями красильни, и люди, проходя мимо нее, видели удивительную вещь, которой в жизни не видели.
И народ толпился около дверей красильни, и все смотрели, и спрашивали Абу-Кира, и говорили ему: "О мастер, как называются эти цвета?" И Абу-Кир говорил: "Это красный, а это желтый, а это зеленый". И перечислял им названия цветов; и люди стали приносить ему ткани и говорили: "Выкраси нам это так или так и возьми то, что спросишь".
И когда Абу-Кир кончил красить ткани царя, он взял их и пошел в диван. И царь, увидав такую окраску, обрадовался и оказал Абу-Киру великие милости, и все военные стали приходить к нему с тканями и говорили: "Выкраси ее нам так-то", и Абу-Кир красил им по их желанию, и на него сыпалось золото и серебро, и молва о нем распространилась, и его красильню назвали "Красильней султана", и добро шло к нему из всех дверей.
И ни один из всех красильщиков не мог с ним заговорить, и они только приходили, целовали ему руки и извинялись перед ним за то, как они с ним поступили, и предлагали ему себя и говорили: "Сделай нас твоими слугами"; но Абу-Кир не соглашался принять никого из них.
И появились у него рабы и невольницы, и он собрал большие деньги. И вот то, что было с Абу-Киром.
Что же касается Абу-Сира, то, когда Абу-Кир запер его в комнате, взяв сначала у него деньги, и ушел, и покинул его больным, исчезнувшим из мира, Абу-Сир остался брошенный в этой комнате за запертой дверью и пролежал там три дня.
И привратник хана обратил внимание на дверь этой комнаты и увидел, что она заперта, и он не увидал никого из тех двоих до заката солнца и не узнал о них вестей.
И тогда он сказал про себя: "Может быть, они уехали и не отдали платы за комнату, или умерли, или что еще там с ними?" И подошел к дверям комнаты и увидел, что она заперта, и услыхал стоны цирюльника. Он увидел ключ в деревянном замке и открыл дверь, и вошел, и, увидав стонавшего цирюльника, сказал ему: "С тобой не будет беды! Где твой товарищ?" "Клянусь Аллахом, - ответил Абу-Сир, - я очнулся от болезни только сегодня и стал звать, но никто не дал мне ответа. Ради Аллаха, о брат мой, посмотри в мешке у меня под головой и возьми из него пять полушек. Купи мне на них чего-нибудь для пропитания, я до крайности голоден",
И привратник протянул руку, и взял мешок, и увидел, что он пустой, и сказал цирюльнику: "Мешок пустой, в нем ничего нет". И Абу-Сир, цирюльник, понял, что Абу-Кир взял то, что там было, и убежал.
"Не видел ли ты моего товарища?" - спросил он привратника. И тот сказал: "Я уже три дня его не вижу и думал, что ты с ним уехал". - "Мы не уехали, - сказал цирюльник, - но он позарился на мои гроши и взял их и убежал, увидев, что я болен".
И потом он стал плакать и рыдать, и привратник хана сказал ему: "Не беда, он найдет свое дело у Аллаха".
И привратник хана пошел и, сварив похлебку, налил Абу-Сиру тарелку, и дал ему, и он ухаживал за ним два месяца и содержал его из своего кошелька, пока Абу-Сир не пропотел и Аллах не вылечил его от болезни, которая была у него.
И потом Абу Сир встал на ноги и сказал привратнику хана: "Если Аллах великий даст мне возможность, я вознагражу тебя за то благо, которое ты мне сделал, но вознаграждает только Аллах от своей милости". - "Хвала Аллаху за здоровье, - сказал привратник хана. - Я сделал это с тобой, только стремясь угодить Аллаху великодушному".
И затем цирюльник вышел из хана и прошел по рынкам, и судьбы привели его на рынок, в котором была красильня Абу Кира. И он увидел ткани, выкрашенные в разные цвета и повешенные в дверях красильни, и людей, которые толпились и глядели на них, и спросил человека из жителей города: "Что это за место и почему, я вижу, люди толпятся?" И спрошенный ответил ему: "Это красильня султана, которую он открыл для одного чужеземца по имени Абу Кир. И всякий раз, как он выкрасит одежду, мы собираемся и смотрим на ее окраску, так как в нашей стране нет красильщиков, которые умеют красить в такие цвета. А у него случилось с красильщиками в нашем городе то, что случилось".
И этот человек рассказал Абу-Сиру о том, что случилось у Абу-Кира с красильщиками, и как он пожаловался на них султану, а тот поддержал его, и построил ему эту красильню, и дал ему столько-то и столько-то денег. И рассказал обо всем, что произошло. И Абу-Сир обрадовался и подумал: "Хвала Аллаху, который помог ему, и он стал мастером! Этому человеку простительно: может быть, его отвлекало от тебя ремесло, и он про тебя забыл. Но ты сделал ему милость и оказал ему уважение, когда он был без работы, и когда он увидит тебя, он тебе обрадуется и окажет тебе уважение за то, что ты оказал ему уважение".
И он подошел к дверям красильни и увидел Абу-Кира, который сидел на высоком сиденье, над выступом, в дверях красильни, в платье из царских одежд, и перед ним стояли четыре раба и четыре белых невольника, одетые в роскошные одежды, и Абу-Сир увидел, что рабочие - десять рабов - стоят и работают, так как Абу Кир, купив их, научил их красильному делу. А сам он сидел среди подушек, словно величайший везирь или славнейший царь, и ничего не делал своей рукой, а только говорил: "Сделайте то-то и то-то".
И Абу-Сир остановился перед ним, думая, что когда Абу Кир его увидит, он обрадуется, и приветствует его, и окажет ему уважение, и обойдется с ним ласково; но когда глаза встретились с глазами, Абу-Кир сказал: "О сквер вый, сколько раз я тебе говорил: не стой в дверях этой мастерской! Разве ты хочешь опозорить меня среди людей, о разбойник? Хватайте его!"
И рабы подбежали к Абу-Сиру и схватили его, и АбуКир встал прямо и, взяв палку, сказал: "Повалите его!" - и когда цирюльника повалили, побил его по спине сотней ударов; а затем Абу Сира перевернули, и он побил его сотней ударов по животу и сказал: "О скверный, о обманщик! Если я увижу, после сегодняшнего дня, что ты стоишь у дверей этой красильни, я сейчас же отошлю тебя к царю, и он передаст тебя вали, чтобы тот скинул тебе голову. Иди, да не благословит тебя Аллах!"
И Абу-Сир ушел от него с разбитым сердцем из-за побоев и унижений, которые достались ему и присутствующие спросили Абу-Кира, красильщика: "Что сделал этот человек?" И Абу-Кир сказал: "Это разбойник, который крадет чужие ткани..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.