Сказка Двое из ларца
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Болучевский В.А.
Глава 1Окончательно все происходящее перестало забавлять Александра Адашева-Гурского, когда за ним с лязгом захлопнулась тяжелая, крашенная серой масляной краской железная дверь тюремной камеры. Собственно, камера была пока еще и не тюремной в полном юридическом смысле этого слова, но то, что в ней воняло весьма специфически, не оставляло никаких сомнений в ее принадлежности к пенитенциарной системе.
Гурский осмотрелся. Камера была размером приблизительно два на три метра. Ну, может, чуть больше. На расстоянии шага от стены, в которой была дверь, на уровне полуметра от пола были настелены дощатые нары, занимавшие всю жилую площадь от левой стены до правой и упиравшиеся в противоположную, где, по логике вещей, должно было находиться то самое зловещее, забранное решеткой крохотное окошко. Но окошка не было.
На нарах, в дальнем углу, свернувшись калачиком и укрывшись стареньким пальто, спал ребенок.
Вторым обитателем камеры был прилично одетый мужчина лет тридцати, который умудрялся на свободной от нар и Гурского площади в полтора квадратных метра нервно ходить из угла в угол и вот уже вторично за те пять минут, которые Александр находился в одном с ним помещении, вдруг садился на корточки и, обхватив голову руками, тихонько произносил:
– Ой-ё-ё-ё-ё!
Потом, обратив, наконец, внимание на нового обитателя камеры, он шагнул к Гурскому и спросил:
– Курить есть?
– Да вот… Не забрали, – Александр протянул открытую пачку сигарет. Тот, сломав несколько спичек, прикурил и жадно затянулся.
Убирая сигареты в карман, Гурский вдруг вспомнил, что не забрали у него не только их. Собственно говоря, его не очень-то и обыскивали, просто попросили вынуть все из карманов и обхлопали по бокам да по ногам, и все.
Он честно выложил на стол бумажник, ключи от квартиры, записную книжку, пачку презервативов, сигареты и зажигалку. Про остальное Александр искренне забыл.
И вот сейчас, бросив взгляд на закрытый глазок в тяжелой двери, он повернулся к нему спиной и достал из внутреннего кармана зимней темно-синей куртки маленький плоский сотовый телефон.
Александр Адашев-Гурский не был ни бандитом, ни бизнесменом, ни кем бы то ни было еще, кому непременно нужна постоянная мобильная связь с внешним миром. Даже наоборот. Свой домашний телефон он часто отключал, иной раз на несколько дней, – для того, чтобы этот самый мир оставил его наконец в покое. Достигнув возраста, когда жажда сопричастности формообразующим аспектам бытия была с избытком утолена, он решил наконец, что достаточно уже приключений на одну-единственную задницу, тем более что она своя собственная, и теперь искал покоя и созерцательности.
Разменяв после очередного нелепого брака и столь же нелепого развода оставшуюся от погибших в катастрофе родителей, коих он был единственный сын, большую академическую квартиру на Петроградской стороне, он поселился в скромной уютной однокомнатной квартирке на Васильевском острове, которая размещалась на пятом этаже очень старого дома, но зато с лифтом. При наличии иных вариантов именно эта квартира очаровала его с первого взгляда тем, что обладала большим балконом, прилепленным к абсолютно пустой плоскости оштукатуренного брандмауэра, выход на который осуществлялся непосредственно из крохотной кухни.
Помимо двойной фамилии, от своих дворянских предков, иные из которых были приближенными аж Иоанна Грозного, Александр унаследовал высокий рост, не убиваемое жизненными обстоятельствами здоровье и физиологическое отвращение к духу стяжательства. Органически не перенося пребывания в трудовом коллективе и, еще более того, ежедневного хождения в службу, он, тем не менее расстраивался, когда вдруг оказывался не в состоянии позволить себе хорошей выпивки, еды или очередной «Левис 501».
Из вышеперечисленного неизбежно следовало, что время от времени он скрепя сердце был вынужден вписываться во всякого рода авантюры (исключая разве что явно криминальные), которые позволяли, чуть поднапрягшись, заработать денег в один удар. Благо голова у него была на месте, спортивная юность сформировала и так хорошо сложенное тело, а круг знакомых и добрых приятелей от рождения был столь широк, что на днях рождения, которые Адашев-Гурский изредка отмечал, братски обнявшись за хмельным столом, затягивали «Черного ворона» могильщик с Южного кладбища, опер из убойного отдела и манерный представитель артистической богемы. И все это были не просто душевные друзья, но люди, с каждым из которых в свое время сводила Александра по совместному делу витиеватая его судьба, ибо знал он и бетонные работы, и в то же время весьма сносно умел играть на саксофоне. Так уж вышло.
Материальный достаток, выраженный в отечественных либо зарубежных денежных знаках, то прибывал, то убывал, подобно волнам морского прибоя, порой оставляя Гурскому предметы самые неожиданные и после одного раза часто никогда более не востребованные. Под диваном, например, уже много лет пылился старенький саксофон фирмы «Кон», естественно, альт, потому что, если бы на тот момент был нужен тенор, Александр раздобыл бы «Сельмер». А до недавнего времени, припрятанная в укромном месте, хранилась двустволка «Байярд», которую Гурский привез из очередной какой-то экспедиции и, так из нее ни разу и, не выстрелив, подарил, в конце концов, от греха подальше, другу детства Петру Волкову, бывшему оперу по прозвищу Волчара, ныне сотруднику некой частной структуры. Так что в наличии сотового телефона при полном отсутствии нужды в нем, кроме занятной возможности связаться с кем-нибудь из самого неожиданного места, ничего странного не было.
Тем более что человек предполагает, а Господь располагает, и судьба наша, что расписана где-то там на многие лета вперед, отбрасывает свою тень на день сегодняшний. И те поступки, которые мы совершаем, казалось бы, абсолютно случайно и не осознавая их истинного смысла, диктуются свыше иногда бесом, а иногда и ангелом-хранителем и всегда обоснованы некоей высшей надобностью, которая не всегда нам доступна.