Сказка 1001 ночь. 042. Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане и его сыне ШаррКане, и другом сыне Дау-аль Макане, и о случившихся с ними чудесах и диковинах
Читать сказки онлайн / Сказки 1001 ночь
Семьдесят вторая ночь
Когда же настала семьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Нузхатаз-Заман услыхала стихи своего брата, она позвала старшего евнуха и сказала ему: "Пойди приведи мне того, кто говорил эти стихи". - "Я не слышал его и не знаю, кто он. И все люди спят", - отвечал евнух. По Нузхат-аз-Заман сказала: "Всякий, кого ты увидишь бодрствующим, и есть тот, кто говорил стихи".
И евнух стал искать и увидал, что не спят только истопник и Дау-аль-Макан (а он был в забытьи). И когда истопник увидал, что евнух стоит над его головой, оп испугался его, а евнух спросил: "Это ты говорил стихи? Моя госпожа услыхала тебя". И истопник подумал, что госпожа рассердилась из-за того, что говорили стихи, и испугался и отвечал: "Клянусь Аллахом, это не я!" - "Л кто же это говорил? - спросил евнух, укажи мне его, ты его знаешь, так как ты не спал".
И истопник испугался за Дау-аль-Макана и подумал: "Может быть, этот евнух ему чем-нибудь повредит". - "Клянусь Аллахом, я не знаю его", сказал он. И евнух воскликнул: "Клянусь Аллахом, ты лжешь! Здесь нет никого, кто бы сидел и не спал, кроме тебя. Ты знаешь его!" - "Клянусь Аллахом, - отвечал истопник, - я скажу тебе правду. Тот, кто говорил стихи, - человек, проходивший по дороге; это он испугал и встревожил меня, воздай ему Аллах!" - "Если ты знаешь его, - сказал евнух, - проведи меня к нему, я его схвачу и приведу к носилкам, в которых наша госпожа, или ты сам схвати его своей рукой". - "Уйди, а я приведу его к тебе", - сказал истопник.
И евнух оставил его и удалился. Он вошел к своей госпоже и сообщил ей об этом и сказал: "Никто его не Знает, это только прохожий на дороге". И Нузхат-аз-Заман промолчала. Что же касается Дау-аль-Макана, то, очнувшись от обморока, он увидал, что луна достигла середины неба, и на пего повеял предрассветный ветерок и взволновал в нем горести и печали.
И Дау-аль-Макан прочистил голос и хотел говорить стихи, а истопник спросил его: "Что это ты хочешь делать?" - "Я хочу сказать какие-нибудь стихи, чтобы погасить огонь моего сердца", - ответил Дау-аль-Макан. Л истопник сказал: "Ты не знаешь, что со мной случилось! Я только потому спасся от смерти, что уговорил евнуха". - "А что же было? Расскажи мне, что случилось", - спросил Дау-аль-Макан.
И истопник ответил: "О господин, ко мне пришел евнух, когда ты был без чувств, и у него была длинная палка миндального дерева. Он всматривался в лица людей, которые спали, и спрашивал, кто говорил стихи, но никого не нашел бодрствующим, кроме меня. И когда он спросил меня, я сказал: "Это прохожий на дороге". И евнух ушел, и Аллах спас меня от него, а иначе он убил бы меня. И он сказал мне: "Когда ты услышишь его еще раз, приведи его к нам".
Услыхав это, Дау-аль-Макан заплакал и воскликнул: "Кто помешает мне говорить стихи! Я буду говорить, и пусть со мной случится то, что случится! Я близко от моей страны и не стану ни о ком думать". - "Ты хочешь только погубить свою душу!" - воскликнул истопник. Но Дау-аль-Макан сказал: "Я непременно буду говорить!" И тогда истопник вскричал: "С этого места между нами легла разлука! Я намеревался не расставаться с тобою, пока ты не вступишь в твой город и не встретишься со своим отцом и матерью! Ты пробыл у меня полтора года, и я не причинил тебе ничего дурного. Что это тебя подпяло говорить стихи, когда мы до крайности устали от ходьбы и бессонницы! Все люди прилегли отдохнуть от усталости, и они нуждаются во сне". - "Я не отступлюсь от того, что делаю!" - воскликнул Дау-аль-Макан. И горести взволновали его, и он обнаружил затаенное и произнес такие стихи:
"Постой у жилища ты, приветствуя стан пустой,
И к ней воззови - ответ, быть может, подаст она.
И если обитает тебя ночь тоски по ней,
Во урагане зажги огонь от пламени страсти ты.
Не диво, что коль шуршит змеею пушок его,
Я жгучий укус сорву, срывая румянец губ.
О рай! Ты покинут был душой моей нехотя!
Блаженства навек я жду, не то б я погиб в тоскою.
И еще он произнес такие два стиха:
"Мы жили, и были дни нам верными слугами.
И жили мы вместе все в жилище прекраснейшем.
А окончив свои стихи, он издал три крика и упал на землю без чувств, и истопник поднялся и накрыл его. А Нузхат-аз-Заман, услыхав первые стихи, вспомнила своего брата, отца и мать, а услышав вторые стихи, заключавшие упоминание ее имени, имени ее брата и их общего обиталища, она заплакала и кликнула евнуха и сказала ему: "Горе тебе! Тот, кто произнес стихи в первый раз, произнес их и во второй раз, и я слушала его близко от себя. Клянусь Аллахом, если ты не приведешь его ко мне, я разбужу царедворца, и он тебя побьет и выгонит! Но возьми эти сто динаров, отдай их тому человеку и приведи его ко мне, только ласково, не причиняя ему вреда. А если он не согласится, дай ему этот мешок с тысячей динаров; если же он откажется - оставь его и узнай, где он находится и какое его ремесло и из каких он земель. И возвращайся ко мне скорее и не пропадай..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала семьдесят вторая ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Нузхатаз-Заман услыхала стихи своего брата, она позвала старшего евнуха и сказала ему: "Пойди приведи мне того, кто говорил эти стихи". - "Я не слышал его и не знаю, кто он. И все люди спят", - отвечал евнух. По Нузхат-аз-Заман сказала: "Всякий, кого ты увидишь бодрствующим, и есть тот, кто говорил стихи".
И евнух стал искать и увидал, что не спят только истопник и Дау-аль-Макан (а он был в забытьи). И когда истопник увидал, что евнух стоит над его головой, оп испугался его, а евнух спросил: "Это ты говорил стихи? Моя госпожа услыхала тебя". И истопник подумал, что госпожа рассердилась из-за того, что говорили стихи, и испугался и отвечал: "Клянусь Аллахом, это не я!" - "Л кто же это говорил? - спросил евнух, укажи мне его, ты его знаешь, так как ты не спал".
И истопник испугался за Дау-аль-Макана и подумал: "Может быть, этот евнух ему чем-нибудь повредит". - "Клянусь Аллахом, я не знаю его", сказал он. И евнух воскликнул: "Клянусь Аллахом, ты лжешь! Здесь нет никого, кто бы сидел и не спал, кроме тебя. Ты знаешь его!" - "Клянусь Аллахом, - отвечал истопник, - я скажу тебе правду. Тот, кто говорил стихи, - человек, проходивший по дороге; это он испугал и встревожил меня, воздай ему Аллах!" - "Если ты знаешь его, - сказал евнух, - проведи меня к нему, я его схвачу и приведу к носилкам, в которых наша госпожа, или ты сам схвати его своей рукой". - "Уйди, а я приведу его к тебе", - сказал истопник.
И евнух оставил его и удалился. Он вошел к своей госпоже и сообщил ей об этом и сказал: "Никто его не Знает, это только прохожий на дороге". И Нузхат-аз-Заман промолчала. Что же касается Дау-аль-Макана, то, очнувшись от обморока, он увидал, что луна достигла середины неба, и на пего повеял предрассветный ветерок и взволновал в нем горести и печали.
И Дау-аль-Макан прочистил голос и хотел говорить стихи, а истопник спросил его: "Что это ты хочешь делать?" - "Я хочу сказать какие-нибудь стихи, чтобы погасить огонь моего сердца", - ответил Дау-аль-Макан. Л истопник сказал: "Ты не знаешь, что со мной случилось! Я только потому спасся от смерти, что уговорил евнуха". - "А что же было? Расскажи мне, что случилось", - спросил Дау-аль-Макан.
И истопник ответил: "О господин, ко мне пришел евнух, когда ты был без чувств, и у него была длинная палка миндального дерева. Он всматривался в лица людей, которые спали, и спрашивал, кто говорил стихи, но никого не нашел бодрствующим, кроме меня. И когда он спросил меня, я сказал: "Это прохожий на дороге". И евнух ушел, и Аллах спас меня от него, а иначе он убил бы меня. И он сказал мне: "Когда ты услышишь его еще раз, приведи его к нам".
Услыхав это, Дау-аль-Макан заплакал и воскликнул: "Кто помешает мне говорить стихи! Я буду говорить, и пусть со мной случится то, что случится! Я близко от моей страны и не стану ни о ком думать". - "Ты хочешь только погубить свою душу!" - воскликнул истопник. Но Дау-аль-Макан сказал: "Я непременно буду говорить!" И тогда истопник вскричал: "С этого места между нами легла разлука! Я намеревался не расставаться с тобою, пока ты не вступишь в твой город и не встретишься со своим отцом и матерью! Ты пробыл у меня полтора года, и я не причинил тебе ничего дурного. Что это тебя подпяло говорить стихи, когда мы до крайности устали от ходьбы и бессонницы! Все люди прилегли отдохнуть от усталости, и они нуждаются во сне". - "Я не отступлюсь от того, что делаю!" - воскликнул Дау-аль-Макан. И горести взволновали его, и он обнаружил затаенное и произнес такие стихи:
"Постой у жилища ты, приветствуя стан пустой,
И к ней воззови - ответ, быть может, подаст она.
И если обитает тебя ночь тоски по ней,
Во урагане зажги огонь от пламени страсти ты.
Не диво, что коль шуршит змеею пушок его,
Я жгучий укус сорву, срывая румянец губ.
О рай! Ты покинут был душой моей нехотя!
Блаженства навек я жду, не то б я погиб в тоскою.
И еще он произнес такие два стиха:
"Мы жили, и были дни нам верными слугами.
И жили мы вместе все в жилище прекраснейшем.
А окончив свои стихи, он издал три крика и упал на землю без чувств, и истопник поднялся и накрыл его. А Нузхат-аз-Заман, услыхав первые стихи, вспомнила своего брата, отца и мать, а услышав вторые стихи, заключавшие упоминание ее имени, имени ее брата и их общего обиталища, она заплакала и кликнула евнуха и сказала ему: "Горе тебе! Тот, кто произнес стихи в первый раз, произнес их и во второй раз, и я слушала его близко от себя. Клянусь Аллахом, если ты не приведешь его ко мне, я разбужу царедворца, и он тебя побьет и выгонит! Но возьми эти сто динаров, отдай их тому человеку и приведи его ко мне, только ласково, не причиняя ему вреда. А если он не согласится, дай ему этот мешок с тысячей динаров; если же он откажется - оставь его и узнай, где он находится и какое его ремесло и из каких он земель. И возвращайся ко мне скорее и не пропадай..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.