Сказка 1001 ночь. 042. Повесть о царе Омаре ибн ан-Нумане и его сыне ШаррКане, и другом сыне Дау-аль Макане, и о случившихся с ними чудесах и диковинах
Читать сказки онлайн / Сказки 1001 ночь
Девяносто третья ночь
Когда же настала девяносто третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, услышав эти слова, царь Афридун упал без чувств, и его кос оказался у него под ногами.
И когда он очнулся от обморока, страх затряс мешок его желудка, и он пожаловался старой Зат-ад-Давахи. А эта проклятая была кудесница из кудесниц, искусная в колдовстве и обмане, распутница, хитрица, развратница и обманщица. У нее был зловонный рот, красные веки, желтые щеки, мрачный облик, гнойливые глаза, паршивое тело, волосы с проседью, горбатая спина и бледный цвет лица, и из носу у нее текло. Но она читала писания ислама и путешествовала к священному храму Аллаха, - все для того, чтобы уразуметь верования Корана. И два года она исповедовала еврейство в Иерусалиме, чтобы усвоить коварство людей и джиннов. И она - опасность из опасностей и бедствие из бедствий, нечестивая по вере, непокорная никакой религии. И чаще всего она жила у своего сына Хардуба, царя румов, из-за невинных девушек, так как она любила прижиматься, и если это запаздывало, она впадала в небытие. И всякую девушку, которая ей нравилась, она обучала этой премудрости и натирала шафраном, и девушка от крайнего наслаждения ненадолго лишалась чувств. И тем, кто ее слушался, она благодетельствовала, и внушала своему сыну склонность к ней; тех же, кто ее не слушался, она ухитрялась погубить. И этому она научила Марджану, Рейхану и Утруджу, невольниц Абризы. А царица Абриза не терпела старухи и ненавидела лежать с нею, так как у нее из подмышек шел скверный запах, а ее ветры были зловоннее падали, и тело ее было грубее пальмового лыка. И тех, кто лежал с нею, старуха соблазняла драгоценностями и обучением науке. Абриза же отдалялась от нее, прибегая к мудрому и знающему. И Аллаха достоин тот, кто сказал:
О, униженно перед богатыми упадающий
И над бедными возносящий кичливо!
О, желающий, набирая деньги, уродство скрыть,
Благовоньями не покрыть ветров дурнушке!
Но вернемся к рассказу о ее кознях и хитрых проделках.
И вот она отправилась, и с нею отправились вельможа христиан и войска их, и они двинулись к войску ислама. А после ее отъезда царь Хардуб вошел к царю Афридуну и сказал ему: "О царь, не нужен нам ни великий патриарх, ни его молитвы! Лучше сделаем так, как придумала моя мать Зат-ад-Давахи, и посмотрим, что она учинит с войсками мусульман при ее беспредельной хитрости. Они со своей силой подходят к нам и скоро будут перед нами и окружат нас".
И когда царь Афридун услышал эти слова, страх стал велик в его сердце, и в тот же час и минуту он написал во все христианские области, говоря: "Надлежит, чтобы никто из людей христианской веры и приверженцев креста, особенно жители укреплений и крепостей, не оставался сзади; напротив, пусть придут к нам все - и пешие, и конные, и женщины, и дети. Войско мусульман попирает нашу землю; спешите же, спешите, пока не пришла беда!"
Вот что было с этими. Что же касается старухи Зат-ад-Давахи то она выступила со своими людьми за город и "дела их как мусульманских купцов. И она взяла с собою сотню мулов, нагруженных аптиохийскими материями, мадипским атласом, царской парчой и другими тканями, и взяла от царя Афридуна письмо такого содержания: это купцы из сирийской земли, которые были в наших странах. Не должно никому причинять им зла и брать с них десятину, пока они не достигнут своей страны и безопасного места, ибо от купцов процветают земли и они не враги и не разбойники".
А затем проклятая Зат-ад-Давахи сказала тем, кто был с нею: "Я хочу устроить хитрость, чтобы погубить мусульман". И они ответили ей: "О царица, приказывай нам, что хочешь, мы тебе покорны, и да не сделает мессия тщетными твои дела!"
И старуха надела одежду из белой мягкой шерсти и стала тереть себе лоб, пока на нем не сделалось большое клеймо. Она намазала его жиром и устроила так, что оно стало испускать сильный свет. А проклятая была худа телом, и глаза ее провалились, и она заковала себе ноги на ступнями и пошла, и шла до тех пор, пока не достигла войска мусульман. Тогда она сняла с ног цепи (а они оставили следы у нее на икрах), и смазала их драконовой кровью [159], а затем она велела своим людям покрепче побить ее и положить в сундук, и сказала: "Кричите слова единобожия [160], вам не будет от этого большой беды". - "Как мы побьем тебя, когда ты наша госпожа Зат-ад-Давахи, мать славного царя?" - спросили ее. И она отвечала: "Осуждения не найдет тот, кто в нужник пойдет, когда необходимо, - запретное допустимо! А после того, как положите меня в сундук, возьмите его, среди прочих товаров, нагрузите на мулов и везите все это через мусульманское войско, не боясь ничего дурного. А если вам: преградит дорогу кто-нибудь из мусульман, отдайте ему мулов с товарами и идите к их царю Дау-аль-Макану. Попросите у него помощи и скажите: "Мы были в стране неверных, и они ничего не взяли от пас, - наоборот, они написали постановление, чтобы никто не препятствовал нам, - так как же вы отбираете от нас товары? И вот письмо царя румов, где сказано, чтобы никто не делал нам дурного". И если он спросит: "А что вы нажили в стране румов на ваш товар?" - скажите ему: "Мы нажили освобождение одного подвижника, который был в погребе под землей и провел там около пятнадцати лет, взывая о помощи, но не получая ее; напротив, неверные пытали его ночью и днем, а нам это не было ведомо, хотя мы прожили в аль-Кустантынии некоторое время и продавали свои товары и купили другие. И, снарядившись, мы решили отправиться в нашу страну и провели ночь, разговаривая о путешествии. А наутро мы увидели образ, изображенный на стене, и, подойдя, всмотрелись в него, и вдруг это изображение пошевелилось и сказало: "О мусульмане, есть среди вас кто-нибудь, кто вступит в сделку с господом миров?" - "А как это?" - спросили мы. И изображение осветило: "Аллах дал мне речь, чтобы укрепить вашу уверенность и заставить вас подумать о вашей вере. Выходите из страны неверных и отправляйтесь к войску мусульман, ибо там меч всемилостивого и витязь своего времени, царь Шарр-Кан, и он тот, кто завоюет аль-Кустантынню и погубит людей христианской веры. И когда вы пройдете трехдневный путь, вы увидите пустынь, называемую пустынь Матруханны. И там, в этой пустыни, есть келья. Пойдите туда с чистыми намерениями и ухитритесь в нее проникнуть силой вашей решимости, так как в ней один человек - богомолец из Иерусалима, по имени Абд-Аллах. Он из благочестивейших людей и творит чудеса, устраняющие сомнения и неясность. Его обманул какой-то монах и заточил в погреб, где он уже долгое время, и спасение его угодно господу рабов, так как освободить его - лучший подвиг за веру".
И, уговорившись со своими людьми об этом рассказе, старуха сказала:
"И когда царь Шарр-Кан обратит к вам свой слух, скажите ему: "И, услышав от изображения эти слова, мы поняли, что тот богомолец..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала девяносто третья ночь, она сказала: "Дошло до меня, о счастливый царь, что, услышав эти слова, царь Афридун упал без чувств, и его кос оказался у него под ногами.
И когда он очнулся от обморока, страх затряс мешок его желудка, и он пожаловался старой Зат-ад-Давахи. А эта проклятая была кудесница из кудесниц, искусная в колдовстве и обмане, распутница, хитрица, развратница и обманщица. У нее был зловонный рот, красные веки, желтые щеки, мрачный облик, гнойливые глаза, паршивое тело, волосы с проседью, горбатая спина и бледный цвет лица, и из носу у нее текло. Но она читала писания ислама и путешествовала к священному храму Аллаха, - все для того, чтобы уразуметь верования Корана. И два года она исповедовала еврейство в Иерусалиме, чтобы усвоить коварство людей и джиннов. И она - опасность из опасностей и бедствие из бедствий, нечестивая по вере, непокорная никакой религии. И чаще всего она жила у своего сына Хардуба, царя румов, из-за невинных девушек, так как она любила прижиматься, и если это запаздывало, она впадала в небытие. И всякую девушку, которая ей нравилась, она обучала этой премудрости и натирала шафраном, и девушка от крайнего наслаждения ненадолго лишалась чувств. И тем, кто ее слушался, она благодетельствовала, и внушала своему сыну склонность к ней; тех же, кто ее не слушался, она ухитрялась погубить. И этому она научила Марджану, Рейхану и Утруджу, невольниц Абризы. А царица Абриза не терпела старухи и ненавидела лежать с нею, так как у нее из подмышек шел скверный запах, а ее ветры были зловоннее падали, и тело ее было грубее пальмового лыка. И тех, кто лежал с нею, старуха соблазняла драгоценностями и обучением науке. Абриза же отдалялась от нее, прибегая к мудрому и знающему. И Аллаха достоин тот, кто сказал:
О, униженно перед богатыми упадающий
И над бедными возносящий кичливо!
О, желающий, набирая деньги, уродство скрыть,
Благовоньями не покрыть ветров дурнушке!
Но вернемся к рассказу о ее кознях и хитрых проделках.
И вот она отправилась, и с нею отправились вельможа христиан и войска их, и они двинулись к войску ислама. А после ее отъезда царь Хардуб вошел к царю Афридуну и сказал ему: "О царь, не нужен нам ни великий патриарх, ни его молитвы! Лучше сделаем так, как придумала моя мать Зат-ад-Давахи, и посмотрим, что она учинит с войсками мусульман при ее беспредельной хитрости. Они со своей силой подходят к нам и скоро будут перед нами и окружат нас".
И когда царь Афридун услышал эти слова, страх стал велик в его сердце, и в тот же час и минуту он написал во все христианские области, говоря: "Надлежит, чтобы никто из людей христианской веры и приверженцев креста, особенно жители укреплений и крепостей, не оставался сзади; напротив, пусть придут к нам все - и пешие, и конные, и женщины, и дети. Войско мусульман попирает нашу землю; спешите же, спешите, пока не пришла беда!"
Вот что было с этими. Что же касается старухи Зат-ад-Давахи то она выступила со своими людьми за город и "дела их как мусульманских купцов. И она взяла с собою сотню мулов, нагруженных аптиохийскими материями, мадипским атласом, царской парчой и другими тканями, и взяла от царя Афридуна письмо такого содержания: это купцы из сирийской земли, которые были в наших странах. Не должно никому причинять им зла и брать с них десятину, пока они не достигнут своей страны и безопасного места, ибо от купцов процветают земли и они не враги и не разбойники".
А затем проклятая Зат-ад-Давахи сказала тем, кто был с нею: "Я хочу устроить хитрость, чтобы погубить мусульман". И они ответили ей: "О царица, приказывай нам, что хочешь, мы тебе покорны, и да не сделает мессия тщетными твои дела!"
И старуха надела одежду из белой мягкой шерсти и стала тереть себе лоб, пока на нем не сделалось большое клеймо. Она намазала его жиром и устроила так, что оно стало испускать сильный свет. А проклятая была худа телом, и глаза ее провалились, и она заковала себе ноги на ступнями и пошла, и шла до тех пор, пока не достигла войска мусульман. Тогда она сняла с ног цепи (а они оставили следы у нее на икрах), и смазала их драконовой кровью [159], а затем она велела своим людям покрепче побить ее и положить в сундук, и сказала: "Кричите слова единобожия [160], вам не будет от этого большой беды". - "Как мы побьем тебя, когда ты наша госпожа Зат-ад-Давахи, мать славного царя?" - спросили ее. И она отвечала: "Осуждения не найдет тот, кто в нужник пойдет, когда необходимо, - запретное допустимо! А после того, как положите меня в сундук, возьмите его, среди прочих товаров, нагрузите на мулов и везите все это через мусульманское войско, не боясь ничего дурного. А если вам: преградит дорогу кто-нибудь из мусульман, отдайте ему мулов с товарами и идите к их царю Дау-аль-Макану. Попросите у него помощи и скажите: "Мы были в стране неверных, и они ничего не взяли от пас, - наоборот, они написали постановление, чтобы никто не препятствовал нам, - так как же вы отбираете от нас товары? И вот письмо царя румов, где сказано, чтобы никто не делал нам дурного". И если он спросит: "А что вы нажили в стране румов на ваш товар?" - скажите ему: "Мы нажили освобождение одного подвижника, который был в погребе под землей и провел там около пятнадцати лет, взывая о помощи, но не получая ее; напротив, неверные пытали его ночью и днем, а нам это не было ведомо, хотя мы прожили в аль-Кустантынии некоторое время и продавали свои товары и купили другие. И, снарядившись, мы решили отправиться в нашу страну и провели ночь, разговаривая о путешествии. А наутро мы увидели образ, изображенный на стене, и, подойдя, всмотрелись в него, и вдруг это изображение пошевелилось и сказало: "О мусульмане, есть среди вас кто-нибудь, кто вступит в сделку с господом миров?" - "А как это?" - спросили мы. И изображение осветило: "Аллах дал мне речь, чтобы укрепить вашу уверенность и заставить вас подумать о вашей вере. Выходите из страны неверных и отправляйтесь к войску мусульман, ибо там меч всемилостивого и витязь своего времени, царь Шарр-Кан, и он тот, кто завоюет аль-Кустантынню и погубит людей христианской веры. И когда вы пройдете трехдневный путь, вы увидите пустынь, называемую пустынь Матруханны. И там, в этой пустыни, есть келья. Пойдите туда с чистыми намерениями и ухитритесь в нее проникнуть силой вашей решимости, так как в ней один человек - богомолец из Иерусалима, по имени Абд-Аллах. Он из благочестивейших людей и творит чудеса, устраняющие сомнения и неясность. Его обманул какой-то монах и заточил в погреб, где он уже долгое время, и спасение его угодно господу рабов, так как освободить его - лучший подвиг за веру".
И, уговорившись со своими людьми об этом рассказе, старуха сказала:
"И когда царь Шарр-Кан обратит к вам свой слух, скажите ему: "И, услышав от изображения эти слова, мы поняли, что тот богомолец..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.