Сказка Домовенок Кузька
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Татьяны Александровой
ДОЖДЬ В ЛЕСУ
Домовенок начал объяснять, но тут крупная дождевая капля стукнула его по носу. Черная туча накрыла лес. Кузька схватил сундучок, прятавшийся в траве, и бегом под высоченную ель. Лил дождь, а Кузька сидел на сухой хвое, будто на половике. Наверное, с тех пор как эта ель была маленькой пушистой елочкой, ни одна капля не упала на землю возле ее ствола.
Ветки раздвинулись, и мокрая зеленая мордочка заглянула в окошко:
— Ты чего спрятался? А ты кто?
— Домовой, — ответил Кузька.
— Домовых не бывает! Про них только сказки есть, — сказал лесной житель. — Чего пугаешь?
Кузька не стал спорить. Люди и то боятся домовых. А зеленохвостик подавно испугается и поминай как звали. И поминать-то будет некого.
— А ты кто? Здешняя неведомая зверушка?
— А вот и нет! Не угадал! Еще угадывай!
Кузька ответил, что всю жизнь будет думать и не угадает.
— Всю-всю жизнь? — восхитился незнакомец. — И не угадаешь? Лесовик я, леший, вот кто. И зовут меня Лешик. Мне уже пять веков. А моему дедушке Диадоху сто веков!
«Из огня да в полымя», — подумал Кузька и со страху забился под ель как можно глубже.
— Врешеньки-врешь! У леших клыки до самого носа торчат, язык во рту не умещается, наружу высунут, и живот на сторону мешком висит. Не похож ты на них. Нечего зря на себя наговаривать!
— Ты перепутал! Это про домовых рассказывают, что у них язык наружу и живот мешком. — Кузька онемел от такого нахальства, а Лешик продолжал: — Мой тятя выше этой елки! Он в Обгорелый лес ушел. Лет на пять или на пятьдесят, как управится. Дедушка говорит, там давно хорошего хозяина не было. А без хозяина лес сирота: сушь да глушь. Хозяин хорош — и лес пригож. Хозяин шагнет — и дело пойдет. Мы с дедом тут хозяева.
— А правда, твой дед, старый леший, — лихой злодей? Зря народ пугает, в болоте топит, на деревья забрасывает. Детей крадет, коров угоняет. А рявкнет — уши не успеешь загородить и оглохнешь!
Сказал Кузька все, что знал про леших, и самому стало страшно. Схватил сундучок — и под дождь, мимо куста Растрепыша, мимо Рыжки и Трясушки, мимо Кривобоконькой и Сиволапки.
Скорей в маленькую деревню у небольшой речки, в лучшую избу, где так уютно, когда за окнами непогода. Сколько раз Кузька пел обидные дразнилки дождю, показывал ему язык из-под печки. И вот ливень настиг домовенка в чужом страшном лесу.
— Не уйдешь! Улюлю! — заревел поток, потащил, закрутил Кузьку, как щепку, пока рубаха не зацепилась за куст. Хорошо, рубаха крепкая, держит своего хозяина.
Но и печальному, и страшному бывает конец. Перестал дождь. Улетел ветер. Каплют капли с веток. Шлепают лягушки по лужам. Им хорошо. Они знают, куда прыгать. А Кузька так и будет висеть тут, как мокрый лист, потом, как сухой, потом осыплется и замерзнет под снегом.
— А, вот ты где! Что ты тут делаешь? — Возле куста, рот до ушей, стоял Лешик. — Или ты правда домовой, ежели моего дедушку не знаешь?
И Кузька, болтаясь на кусте, услышал, что дедушка у Лешика — добрый, разумный, красивый, зайчиков пасет, птиц бережет, деревья растит.
— А не знает ли твой дед маленькую деревню у небольшой речки? — стуча зубами поинтересовался Кузька.
— Дедушка Диадох все знает! — ответил Лешик. — Побежали к нему! Куст Колючие лапки, отпусти моего друга!
Куст зашелестел и еще крепче обхватил домовенка.
— Говоришь, спас его? Поток тащил его в Бездонный овраг? Какой ты хороший, куст Колючие лапки! Спасибо тебе!
Ветки отпустили Кузьку.
— Поклонись кусту, — шепнул Лешик. — Он это любит.
Пришлось кланяться кусту. А потом и куст Колючие лапки долго махал вслед друзьям всеми своими листьями и колючками.
Домовенок начал объяснять, но тут крупная дождевая капля стукнула его по носу. Черная туча накрыла лес. Кузька схватил сундучок, прятавшийся в траве, и бегом под высоченную ель. Лил дождь, а Кузька сидел на сухой хвое, будто на половике. Наверное, с тех пор как эта ель была маленькой пушистой елочкой, ни одна капля не упала на землю возле ее ствола.
Ветки раздвинулись, и мокрая зеленая мордочка заглянула в окошко:
— Ты чего спрятался? А ты кто?
— Домовой, — ответил Кузька.
— Домовых не бывает! Про них только сказки есть, — сказал лесной житель. — Чего пугаешь?
Кузька не стал спорить. Люди и то боятся домовых. А зеленохвостик подавно испугается и поминай как звали. И поминать-то будет некого.
— А ты кто? Здешняя неведомая зверушка?
— А вот и нет! Не угадал! Еще угадывай!
Кузька ответил, что всю жизнь будет думать и не угадает.
— Всю-всю жизнь? — восхитился незнакомец. — И не угадаешь? Лесовик я, леший, вот кто. И зовут меня Лешик. Мне уже пять веков. А моему дедушке Диадоху сто веков!
«Из огня да в полымя», — подумал Кузька и со страху забился под ель как можно глубже.
— Врешеньки-врешь! У леших клыки до самого носа торчат, язык во рту не умещается, наружу высунут, и живот на сторону мешком висит. Не похож ты на них. Нечего зря на себя наговаривать!
— Ты перепутал! Это про домовых рассказывают, что у них язык наружу и живот мешком. — Кузька онемел от такого нахальства, а Лешик продолжал: — Мой тятя выше этой елки! Он в Обгорелый лес ушел. Лет на пять или на пятьдесят, как управится. Дедушка говорит, там давно хорошего хозяина не было. А без хозяина лес сирота: сушь да глушь. Хозяин хорош — и лес пригож. Хозяин шагнет — и дело пойдет. Мы с дедом тут хозяева.
— А правда, твой дед, старый леший, — лихой злодей? Зря народ пугает, в болоте топит, на деревья забрасывает. Детей крадет, коров угоняет. А рявкнет — уши не успеешь загородить и оглохнешь!
Сказал Кузька все, что знал про леших, и самому стало страшно. Схватил сундучок — и под дождь, мимо куста Растрепыша, мимо Рыжки и Трясушки, мимо Кривобоконькой и Сиволапки.
Скорей в маленькую деревню у небольшой речки, в лучшую избу, где так уютно, когда за окнами непогода. Сколько раз Кузька пел обидные дразнилки дождю, показывал ему язык из-под печки. И вот ливень настиг домовенка в чужом страшном лесу.
— Не уйдешь! Улюлю! — заревел поток, потащил, закрутил Кузьку, как щепку, пока рубаха не зацепилась за куст. Хорошо, рубаха крепкая, держит своего хозяина.
Но и печальному, и страшному бывает конец. Перестал дождь. Улетел ветер. Каплют капли с веток. Шлепают лягушки по лужам. Им хорошо. Они знают, куда прыгать. А Кузька так и будет висеть тут, как мокрый лист, потом, как сухой, потом осыплется и замерзнет под снегом.
— А, вот ты где! Что ты тут делаешь? — Возле куста, рот до ушей, стоял Лешик. — Или ты правда домовой, ежели моего дедушку не знаешь?
И Кузька, болтаясь на кусте, услышал, что дедушка у Лешика — добрый, разумный, красивый, зайчиков пасет, птиц бережет, деревья растит.
— А не знает ли твой дед маленькую деревню у небольшой речки? — стуча зубами поинтересовался Кузька.
— Дедушка Диадох все знает! — ответил Лешик. — Побежали к нему! Куст Колючие лапки, отпусти моего друга!
Куст зашелестел и еще крепче обхватил домовенка.
— Говоришь, спас его? Поток тащил его в Бездонный овраг? Какой ты хороший, куст Колючие лапки! Спасибо тебе!
Ветки отпустили Кузьку.
— Поклонись кусту, — шепнул Лешик. — Он это любит.
Пришлось кланяться кусту. А потом и куст Колючие лапки долго махал вслед друзьям всеми своими листьями и колючками.