Сказка Домовенок Кузька
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Татьяны Александровой
ТО ТЕПЛО. ТО ХОЛОДНО
— Дверь обить не желаете? — спросил незнакомый дяденька. — Черная клееночка имеется и коричневого цвета. Да ты одна, что ли, дома, девочка? Спрашивать надо, спрашивать, когда дверь отпираешь, и чужим не открывать. Говоришь вам, говоришь, учишь вас, учишь, — ворчал дяденька, стучась в соседнюю дверь.
Наташа вернулась в кухню. Кузьки на подоконнике не было, коробки с пирожными тоже. только лапти сохли на батарее.
— Кузенька! — позвала Наташа.
— Ку-ку! — откликнулись из угла. Там, под раковиной, был аккуратный белый шкафчик, куда ведро ставят для мусора Из этого-то шкафчика и выглянула веселая Кузькина мордочка.
— Ах вы, сени мои, сени! Сени новые мои! — вопил он, приплясывая, когда Наташа заглянула в шкафчик. — Добро пожаловать! Будьте как дома! Ну не чудо ли и не красота! Гляди, какой славный домик я себе отыскал! Как раз по росту. И олелюшечки уместились! И гости поместятся, если по одному будут приходить. А что внутри он белый, так мы его раскрасим. На этой стенке лето нарисуем, на той осень, здесь весну, бабочки летают. А дверь пусть остается белой, как зима. Место тихое, укромное, кто не надо — не заглянет.
— Заглянут, — вздохнула Наташа. — Сюда ведро помойное ставят.
— Глупости какие! — сказал Кузька, вылезая из шкафчика. — Изгваздать такую красоту! Ума нет.
— А куда ж мусор бросать?
— А вон куда! — И Кузька показал на окно. Девочка не согласилась. Что ж это будет? Идет по тротуару прохожий, а на него сверху очистки всякие падают, объедки, огрызки.
— Ну и что? — сказал Кузька. — Отряхнулся и пошел себе дальше.
И тут в дверь опять постучали.
— Здравствуйте! Я ваша соседка, — сказала незнакомая женщина в переднике. — У вас не найдется коробки спичек?
Наташа, загораживая дорогу в кухню, сказала, что спичек нет и никого нет.
— А почему дверь открываешь не спрашивая? — улыбнулась соседка и ушла.
В кухне на батарее сох один лапоть. Кузька снова исчез.
— Кузенька! — позвала Наташа.
Никто не ответил. Она опять позвала. Откуда-то послышался шорох, тихий смех и приглушенный Кузькин голос:
— Идет мимо кровати спать на полати. Искала Наташа, искала — Кузька будто провалился. Надоело ей искать.
— Кузенька, где ты?
Послышалось хихиканье и неизвестно откуда ответили:
— Если я скажу «холодно», значит, там меня нету, а скажу «тепло», там я и есть. Наташа вышла в коридор.
— Эх, морозище-мороз отморозил девке нос! — заорал невидимый Кузька.
Девочка вернулась в кухню.
— Мороз невелик, а стоять не велит!
Она заглянула в белый шкафчик под раковиной.
— Стужа да мороз, на печи мужик замерз! Наташа сделала шаг к газовой плите, и погода сразу улучшилась:
— Сосульки тают! Весна-красна, на чем пришла? На кнутике, на хомутике!
У плиты наступило лето. Открыв духовку, Наташа увидела на противне Кузьку, который вопил, не жалея голоса:
— Обожжешься! Сгоришь! Удирай, пока не поздно!
— Это ты сгоришь! — сказала Наташа и стала объяснять про газовую плиту и про духовку.
Недослушав объяснений, Кузька вылетел наружу как ошпаренный, подобрал коробку с пирожными, надел лапоть и сердито пнул плиту.
— Вот беда-беда-огорчение! Я-то думал, это будет мой домик, тихонький, укромненький, никто не заглянет. А сам, страх подумать, в печи сидел! Ах ты батюшки!
Наташа стала его утешать.
— Я твоей плиты не боюсь, зря не укусит, — махнул рукою Кузька. — Я огня боюсь.
Кузька сел на коробку с пирожными и пригорюнился:
— И лаптей жалко, и рубахи, а больше всего своей головушки. Я ж молоденький, семь веков всего, восьмой пошел…
— Семь лет, — поправила Наташа. — Как мне.
— У вас годами считают, — уточнил Кузька, — у нас — веками, в каждом веке сто лет. Вот моему дедушке сто веков с лишним. Не знаю, как ты, а мы с огнем не водимся. Играть он не умеет, шуток не любит. Кто-кто, а мы это знаем. Дедушка нам говорил: «Не играйте с огнем, не шутите с водой, ветру не верьте». А мы не послушались. Поиграли раз, на всю жизнь хватит.
— Кто поиграл?
— Мы поиграли. Сидим как-то у себя дома под печкой. Я сижу, Афонька, Адонька, Сюр, Вуколочка. И вдруг…
Но тут в дверь опять постучали.
— Дверь обить не желаете? — спросил незнакомый дяденька. — Черная клееночка имеется и коричневого цвета. Да ты одна, что ли, дома, девочка? Спрашивать надо, спрашивать, когда дверь отпираешь, и чужим не открывать. Говоришь вам, говоришь, учишь вас, учишь, — ворчал дяденька, стучась в соседнюю дверь.
Наташа вернулась в кухню. Кузьки на подоконнике не было, коробки с пирожными тоже. только лапти сохли на батарее.
— Кузенька! — позвала Наташа.
— Ку-ку! — откликнулись из угла. Там, под раковиной, был аккуратный белый шкафчик, куда ведро ставят для мусора Из этого-то шкафчика и выглянула веселая Кузькина мордочка.
— Ах вы, сени мои, сени! Сени новые мои! — вопил он, приплясывая, когда Наташа заглянула в шкафчик. — Добро пожаловать! Будьте как дома! Ну не чудо ли и не красота! Гляди, какой славный домик я себе отыскал! Как раз по росту. И олелюшечки уместились! И гости поместятся, если по одному будут приходить. А что внутри он белый, так мы его раскрасим. На этой стенке лето нарисуем, на той осень, здесь весну, бабочки летают. А дверь пусть остается белой, как зима. Место тихое, укромное, кто не надо — не заглянет.
— Заглянут, — вздохнула Наташа. — Сюда ведро помойное ставят.
— Глупости какие! — сказал Кузька, вылезая из шкафчика. — Изгваздать такую красоту! Ума нет.
— А куда ж мусор бросать?
— А вон куда! — И Кузька показал на окно. Девочка не согласилась. Что ж это будет? Идет по тротуару прохожий, а на него сверху очистки всякие падают, объедки, огрызки.
— Ну и что? — сказал Кузька. — Отряхнулся и пошел себе дальше.
И тут в дверь опять постучали.
— Здравствуйте! Я ваша соседка, — сказала незнакомая женщина в переднике. — У вас не найдется коробки спичек?
Наташа, загораживая дорогу в кухню, сказала, что спичек нет и никого нет.
— А почему дверь открываешь не спрашивая? — улыбнулась соседка и ушла.
В кухне на батарее сох один лапоть. Кузька снова исчез.
— Кузенька! — позвала Наташа.
Никто не ответил. Она опять позвала. Откуда-то послышался шорох, тихий смех и приглушенный Кузькин голос:
— Идет мимо кровати спать на полати. Искала Наташа, искала — Кузька будто провалился. Надоело ей искать.
— Кузенька, где ты?
Послышалось хихиканье и неизвестно откуда ответили:
— Если я скажу «холодно», значит, там меня нету, а скажу «тепло», там я и есть. Наташа вышла в коридор.
— Эх, морозище-мороз отморозил девке нос! — заорал невидимый Кузька.
Девочка вернулась в кухню.
— Мороз невелик, а стоять не велит!
Она заглянула в белый шкафчик под раковиной.
— Стужа да мороз, на печи мужик замерз! Наташа сделала шаг к газовой плите, и погода сразу улучшилась:
— Сосульки тают! Весна-красна, на чем пришла? На кнутике, на хомутике!
У плиты наступило лето. Открыв духовку, Наташа увидела на противне Кузьку, который вопил, не жалея голоса:
— Обожжешься! Сгоришь! Удирай, пока не поздно!
— Это ты сгоришь! — сказала Наташа и стала объяснять про газовую плиту и про духовку.
Недослушав объяснений, Кузька вылетел наружу как ошпаренный, подобрал коробку с пирожными, надел лапоть и сердито пнул плиту.
— Вот беда-беда-огорчение! Я-то думал, это будет мой домик, тихонький, укромненький, никто не заглянет. А сам, страх подумать, в печи сидел! Ах ты батюшки!
Наташа стала его утешать.
— Я твоей плиты не боюсь, зря не укусит, — махнул рукою Кузька. — Я огня боюсь.
Кузька сел на коробку с пирожными и пригорюнился:
— И лаптей жалко, и рубахи, а больше всего своей головушки. Я ж молоденький, семь веков всего, восьмой пошел…
— Семь лет, — поправила Наташа. — Как мне.
— У вас годами считают, — уточнил Кузька, — у нас — веками, в каждом веке сто лет. Вот моему дедушке сто веков с лишним. Не знаю, как ты, а мы с огнем не водимся. Играть он не умеет, шуток не любит. Кто-кто, а мы это знаем. Дедушка нам говорил: «Не играйте с огнем, не шутите с водой, ветру не верьте». А мы не послушались. Поиграли раз, на всю жизнь хватит.
— Кто поиграл?
— Мы поиграли. Сидим как-то у себя дома под печкой. Я сижу, Афонька, Адонька, Сюр, Вуколочка. И вдруг…
Но тут в дверь опять постучали.