Сказка Козетта
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Виктора Гюго
-3-
У её несчастной матери дела были не лучше. Фантину уволили с фабрики в конце зимы; прошло лето, снова наступила зима. Она зарабатывала слишком мало, а Тенардье, неаккуратно получавшие деньги, забрасывали ее письмами; содержание их приводило ее в отчаяние, а уплата почтовых сборов разоряла. Однажды они написали, что ее маленькая Козетта ходит в холода чуть не голой, что ей необходима шерстяная юбка и что мать должна прислать не меньше десяти франков. Получив письмо, Фантина весь день не выпускала его из рук. Вечером она зашла к цирюльнику, заведение которого находилось на углу, и вынула из прически гребень. Чудесные белокурые волосы покрыли ее до пояса.
- Какие замечательные волосы! - вскричал цирюльник.
- А сколько бы вы дали мне за них? - спросила она.
- Десять франков.
- Стригите.
осказках.ру - oskazkax.ru
Она купила вязаную юбку и отослала ее Тенардье. Эта юбка привела супругов Тенардье в ярость. Они хотели получить деньги. Юбку они отдали Эпонине, а бедный Жаворонок, как мы иногда будем называть Козету, продолжал зябнуть. Фантина наивно надеялась, что её детке теперь будет тепло. Лишившись отрады расчесывать волосы, она возненавидела всё окружающее. И вот, со злобой в сердце, словно бросая кому-то вызов, она завела любовника, первого встречного, человека, которого она вовсе не любила. Это был негодяй, бродячий музыкант, проходимец; он бил ее и вскоре бросил с таким же отвращением, с каким она сошлась с ним. Зато, она обожала своего ребенка. Чем ниже она опускалась, чем темнее становилось всё вокруг неё, тем ярче сиял в глубине ее души образ этого кроткого ангелочка. Она говорила: \"Когда я разбогатею, моя Козетта будет со мной\" - и смеялась от радости.
Кашель привязался к ней, и она часто обливалась потом. Однажды Фантина получила от Тенардье письмо такого содержания: \"Козетта заболела заразной болезнью, которая ходит у нас по всей округе. Это сыпная горячка, как ее называют. Нужны дорогие лекарства. Они нас совсем разорили, и мы больше не в состоянии покупать их. Если в течение недели вы не пришлете сорок франков, девочка умрет\". Фантина перечитывала письмо несколько раз, потом она спустилась с лестницы и отправилась к шарлатану-дантисту, разъезжавшему из города в город, предлагая публике вставные челюсти, разные порошки, мази и эликсиры. Зубодёр хладнокровно подметил:
- У тебя красивые зубки, красотка! Я дам тебе по наполеондору за каждый…
Это была последняя грань, зато теперь, она сможет излечить Козету от жуткой болезни.
Дела в харчевне шли не лучшим образом. Тенардье заедали кредиторы. Те деньги, которые прислала Фантина на содержание дочери, пошли на погашение долгов по векселям. Через месяц им снова понадобились деньги; жена отвезла в Париж и заложила в ломбарде гардероб Козетты, получив за него шестьдесят франков. Как только эта сумма была израсходована, Тенардье начали смотреть на девочку так, словно она жила у них из милости, и обращаться с ней соответственно. У нее не было теперь никакой одежды, и ее стали одевать в старые юбчонки и рубашонки маленьких Тенардье, иначе говоря - в лохмотья. Кормили ее объедками с общего стола, немного лучше, чем собаку, и немного хуже, чем кошку. Кстати сказать, собака и кошка были ее постоянными сотрапезниками: Козетта ела вместе с ними под столом из такой же, как у них, деревянной плошки.
Бедняжка не знала, что её мать неизлечимо больна, и в окружении кармелиток, бредила в жару:
- Я была грешницей, но когда ко мне вернется мое дитя, это будет означать, что бог простил меня.
Состояние ее ухудшалось с каждой неделей, и болезнь, назревавшая в ней в течение нескольких лет, вдруг разразилась с необычайной силой. В то время при исследовании и лечении грудных болезней уже начинали руководствоваться полезными советами Лаэнека. Однако, врач, осмотревший Фантину, безнадёжно покачал головой.
- Она обречена.
Похоже, Фантина чувствовала приближение смерти и единственной её отрадой была встреча с дочкой.
- Привезите Козетту. Я хочу её увидеть.
- Голубушка! - сказал врач. - Успокойтесь! Вы скоро увидите своего ребёнка.
Глаза у Фантины заблестели, осветив все ее лицо. Она сложила руки с выражением самой горячей и самой нежной мольбы.
- О, принесите же мне ее! - вскричала она.
Трогательная иллюзия матери! Козетта все еще была для нее маленьким ребенком, которого носят на руках.
- Нет, - возразил врач, - не сейчас. Вас еще немного лихорадит. Вид ребенка взволнует вас, а вам это вредно. Сначала мы вылечим вас.
Она перебила его:
- Но ведь я уже здорова, здорова! Вы слышите? Я хочу видеть моего ребенка!
- Вот видите, как вы горячитесь, - сказал врач. - До тех пор, пока вы будете так себя вести, я не разрешу вам держать у себя дочку. Недостаточно увидеть ребенка, надо жить для него.
Бедная мать опустила голову.
- Простите меня, господин доктор, очень прошу вас, простите меня! В прежнее время я бы не стала так разговаривать, но со мной случилось столько несчастий, что иной раз я и сама не знаю, что говорю. Она, наверное, забыла меня за столько времени, бедная крошка! Дети ведь такие беспамятные! Всё равно что птички. Я хотела бы знать, в чистоте ли держали ее эти Тенардье? Как они ее кормили? О, если бы вы знали, как я мучилась все эти годы, томясь разлукой с моей девочкой. О, как мне хочется её увидеть!
- Вам нельзя много разговаривать. Вы ещё слишком слабы. Может возобновиться кашель.
В самом деле, приступы удушливого кашля прерывали Фантину чуть не на каждом слове.
Она не стала возражать, потому что слишком устала. А ведь ей нужно набраться сил для встречи с маленькой Козеттой, которую обещал привезти мэр. Она так благодарна этому доброму господину, который спас её когда-то от унижений и нищеты. Она очень рассчитывала на господина Мадлена, того самого мэра, который был так великодушен к ней. Узнав печальную историю умирающей женщины, он немедля отправился в Монфермейль, близ Парижа, где стояла маленькая харчевня. Ею, как вы помните, заправляла чета Тенардье, которой несчастная мать доверила своё дитя, с которым не суждено было встретиться. Фантина вскоре скончалась…
-4-
Однажды, зимним вечером Козетта сидела на своём обычном месте под столом и вязала шерстяные чулки для хозяйских дочек. Несколько возчиков и торговцев потягивали с хозяином вино, а хозяйка присматривала за ужином. Из соседней комнаты доносились весёлые голоса детей Тенардье. Накануне был сочельник. А Козетта с тревогой думала о том, что в кадке нет воды, и не пришлось бы ей в этот тёмный вечер идти через лес к роднику. Вдруг вошёл странствующий торговец, остановившийся в харчевне, и грубо крикнул: «Почему не напоили мою лошадь?» Заглянув под стол, трактирщица закричала: «Ну-ка вылезай» Ступай напои лошадь!»
- Но сударыня, - робко возразила Козетта, - ведь в кадке нет воды.
- Так беги и принеси, лентяйка! Ну, живо! На обратном пути купишь большой хлеб. Вот тебе 15 су.
В лавке напротив харчевни торговали игрушками. На самом видном месте была выставлена роскошная кукла с настоящими волосами и эмалевыми глазами. Козетта не могла удержаться, чтобы не взглянуть на неё. Лавчонка казалась ей дворцом, а кукла – сказочным видением. Замерев на месте, она говорила себе, что такой великолепной куклой можно играть только королеве. Внезапно раздался грубый голос трактирщицы: «Как, ты ещё здесь, бездельница? Вот я тебе задам!» Схватив ведро, Козетта со всех ног помчалась за водой. Деревня кончилась, и ночной шум леса охватил девочку со всех сторон. Беспредельная ночь глядела ей в глаза. Объятая ужасом, Козетта побежала, ни о чём не думая, ничего не замечая. Вот наконец и родник. Козетта отыскала в темноте молодой дубок, ухватилась за него и погрузила ведро в воду. Она не заметила, как из кармана выскользнула монета. Теперь скорее домой, но тяжёлое ведро оттягивало руки, а холодная вода выплёскивалась на голые ножки. С мучительной тревогой думала она о том, что меньше, чем за час, ей не добраться. Неожиданно она почувствовала, что ведро стало лёгким. Чья-то сильная рука взялась за дужку.
- Дитя моё, эта ноша слишком тяжела для тебя, - ласково сказал незнакомый человек, - дай я понесу. Как тебя зовут? – спросил незнакомец.
- Козетта.
- Кто же послал тебя за водой в такой поздний час?
- Госпожа Тенардье, хозяйка постоялого двора, - грустно отвечала девочка.
- Постоялый двор. Хорошо, там я и переночую сегодня…
Разговаривая, они незаметно дошли до деревушки. Вот и булочная, но Козетта совсем позабыла о хлебе, который ей поручили купить. Зато у игрушечной лавки она опять замерла перед куклой.
- Эпонина и Азельма не хотят, чтобы я играла их куклами, - вздохнула девочка, - у меня есть только оловянная сабелька.
Когда они подошли к харчевне, она робко вымолвила
- Сударь, можно мне теперь взять у вас ведро? Если хозяйка увидит, что мне помогли его донести, она меня прибьёт.
На пороге показалась трактирщица.
- А, это ты, бродяжка! Наконец-то! Куда это ты запропастилась?
- Сударыня, - сказала Козета, - вот господин… он хотел бы переночевать у нас.
Трактирщица окинула взглядом потёртый сюртук старика и его помятую шляпу.
- Гм. Голь перекатная, - презрительно поджав губы, подумала она и сухо сказала.
- Входите милейший.
Между тем человек, положив на скамью свой узелок и палку, присел к столу, на который Козета поспешно поставила бутылку вина и стакан. Вдруг трактирщица воскликнула:
- А где же хлеб?
Козета сунула руку в карман фартука, тщетно пытаясь отыскать монетку. Несчастная девочка не знала, что ответить и окаменела.
- Ты потеряла целых 15 су? – прошипела Тенардье хватая плётку.
Этот грозный жест вызвал у Козеты вопль отчаянья:
- Простите! Я больше не буду!
- Сударыня, я сейчас видел, как что-то выпало из кармана малютки.
И сделав вид, будто он поднял монетку с пола, незнакомец протянул её хозяйке.
- Не эта ли?
- О-о-о, та самая, - воскликнула Тенардье, хотя монетка оказалась не в 15, а в 20 су.
Козетта опять забралась в свою нору. В её больших глазах, устремлённых на незнакомца, сквозила какая-то безотчётная доверчивость. Между тем дверь отворилась, вошли Эпонина и Азельма. Бросив на пол куклу, они затеяли возню с кошкой. Кукла была старая и некрасивая, но и она казалась Козетте восхитительной. Девочка осторожно выбралась из-под стола, быстро подползла к кукле и, нежно прижав её к груди, снова юркнула под стол. Никто ничего не заметил, кроме незнакомца. Блаженство Козетты длилось только с четверть часа…
- Козетта! – охрипшим от возмущения голосом закричала хозяйка.
Девочка осторожно положила куклу на прежнее место и, сжав свои худенькие ручки, безудержно зарыдала.
- Что случилось? – спросил незнакомец.
- Да разве вы не видите?! – воскликнула трактирщица. – Эта бродяжка осмелилась дотронуться до куклы моих детей!
Незнакомец молча направился к двери и вышел. Трактирщица воспользовалась этим и с силой пнула Козету ногой. Через несколько минут дверь отворилась. Старик нёс ту самую куклу, что была выставлена в лавке напротив.
- Бери, - сказал он Козете, - это тебе.
Козета поглядела на незнакомца, поглядела на куклу и медленно отступила к стене. Казалось, что она боится даже дышать. Кабатчица, Эпонина и Азельма стояли как истуканы. Пьяницы, и те умолкли. В харчевне воцарилась торжественная тишина.
Тетка Тенардье, окаменевшая и онемевшая от изумления, снова принялась строить догадки: \"Кто же он, этот старик? То ли бедняк, то ли миллионер? А может быть, и то и другое - то есть вор?\" Такие же мысли роились в голове её мужа. Подойдя к жене, он шепнул:
- Кукла стоит по меньшей мере тридцать франков. Не дури! Распластайся перед этим человеком!
Грубые натуры имеют общую черту с натурами наивными: у них нет постепенных переходов от одного чувства к другому.
- Ну что ж ты, Козетта, - сказала тетка Тенардье кисло-сладким тоном, свойственным злой бабе, когда она хочет казаться ласковой, - почему ты не берешь куклу?
Только тут Козетта осмелилась выползти из своего угла.
- Козетточка! - ласково подхватил Тенардье. - Господин дарит тебе куклу. Бери ее. Она твоя.
Козетта глядела на волшебную куклу с ужасом. Ее лицо было еще залито слезами, но глаза, словно небо на утренней заре, постепенно светлели, излучая необычайное сияние счастья. Если бы вдруг ей сказали: \"Малютка! Ты -королева Франции\", она испытала бы почти такое же чувство. Ей казалось, что как только она дотронется до куклы, ударит гром. До некоторой степени это было верно, так как она не сомневалась, что хозяйка прибьет ее и выругает. Однако сила притяжения победила. Козетта, наконец, приблизилась к кукле и, обернувшись к кабатчице, застенчиво прошептала:
- Можно, сударыня?
Нет слов передать этот тон, в котором слышались отчаяние, испуг и восхищение.
- Понятно, можно! - ответила кабатчица. - Она твоя. Господин дарит ее тебе.
- Правда, сударь? - переспросила Козетта. - Разве это правда? Она моя, эта дама?
Глаза у незнакомца были полны слез. Он, видимо, находился на той грани волнения, когда молчат, чтобы не разрыдаться.
- Я буду звать ее Катериной, - сказала она.
Странно было видеть, как лохмотья Козэтты коснулись и слились с лентами и ярко-розовым муслиновым платьицем куклы.
- Сударыня! А можно мне посадить ее на стул? - спросила она.
- Можно, дитя мое, - ответила кабатчица.
Теперь пришел черед Азельмы и Эпонины с завистью глядеть на Козетту.
Девочка посадила Катерину на стул, а сама села перед нею на пол и, неподвижная, безмолвная, погрузилась в созерцание.
- Играй же, Козетта! - сказал незнакомец.
- О, я играю! - ответила девчурка.
- Видите ли, сударь, - обратилась мадам Тенардье со слащавой вежливостью, на какую была способна, - я может и не против, чтобы этот ребенок играл, если вы так великодушны, но это хорошо один раз. Она должна работать.
- Значит, это не ваш ребенок? - спросил незнакомец.
- Что вы, сударь! Это нищенка, которую мы приютили из милости. Она вроде как дурочка. У нее, должно быть, водянка в голове. Видите, какая у нее большая голова. Мы делаем для нее все, что можем, но мы сами небогаты. Вот уж полгода, как мы пишем к ней на родину, а нам не отвечают ни слова. Ее мать, надо думать, умерла.
- Вот как! - проговорил незнакомец и снова задумался.
В продолжение этой беседы Козетта, словно ей подсказал инстинкт, что речь шла о ней, не сводила глаз с хозяйки. Но слушала она рассеянно, до нее долетали лишь обрывки фраз. Этого проезжего, этого неизвестного, которого, казалось, само провидение послало Козетте, кабатчица ненавидела сейчас больше всего на свете. Однако надо было сдерживаться. Как ни привыкла она скрывать свои чувства, стараясь подражать мужу, это было свыше ее сил. Она поспешила отправить дочерей спать и спросила у незнакомца \"позволения\" отправить и Козетту.
- Она сегодня здорово уморилась\", - с материнской заботливостью добавила кабатчица. Козетта ушла спать, унося в объятиях Катерину.
Время от времени тетка Тенардье удалялась в противоположный угол залы, где сидел ее муж, чтобы, по ее выражению, \"отвести душу\". Она обменивалась с ним несколькими словами, тем более злобными, что не решалась произносить их громко.
- Старый хрыч! Он, видите ли, хочет, чтобы эта маленькая уродина играла! Дарит ей куклу! Куклу в сорок франков этой паршивой собачонке, которую, всю как есть, я отдала бы за сорок су! Еще немного, и он начнет величать ее \"ваша светлость\", словно герцогиню Беррийскую! Да в здравом ли он уме? Или совсем уже рехнулся, старый дурак?
- Ничего не рехнулся! Все это очень просто, - возразил Тенардье. -А если ему так нравится? Тебе вот нравится, когда девчонка работает, а ему нравится, когда она играет. Он имеет на это право. Путешественник, если платит, может делать все, что хочет. Если этот старичина - филантроп, тебе-то что? Если он дурак, тебя это не касается. Чего ты суешься, раз у него есть деньги?
Это была речь главы дома и доводы трактирщика; ни тот, ни другой не терпели возражений.