Сказка Летящие сказки
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Владислава Крапивина
Глава восьмая
Самолет взлетел почти без разбега, будто подпрыгнул. Аэродром косо ушел вниз, и домики сделались крошечными.
Минут десять Алешка привыкал к полету. Он и раньше летал с мамой на юг, на «Ил-18». Но там было не так интересно и почти ничего не видно. Даже незаметно, что летишь. Только над морем и при посадке слегка качало. А здесь все иначе: вверху — небо с пушистыми облаками, внизу — зеленая земля с темным лесом и светлыми лугами. А по сторонам горизонт: синий, туманный и такой громадный, что на земле и представить нельзя было.
Самолет иногда клонился то на одно, то на другое крыло. Порой начинал проваливаться, будто с крутой горки скользил. Но это было совсем не страшно. Даже весело. Мотор стрекотал, как швейная машинка, за стеклами шумел встречный воздух.
Алешка посмотрел на Летчика. Пилотское кресло стояло ниже пассажирского и было сильно откинуто назад. Летчик управлял самолетом почти лежа. Алешка видел над пластмассовой спинкой его затылок, плечи и высоко поднятые коленки. Они двигались, когда Летчик нажимал на педали. Самолет летел на юг, солнце светило почти навстречу. Волосы у Летчика горели от лучей, а коленки блестели, как твердые коричневые каштаны.
— Летчик! — окликнул Алешка. — Ты где так загорел?
— Здесь, — отозвался Летчик, не обернувшись. Поднял руку и щелкнул по стеклу колпака. — Это органическое стекло, оно пропускает все лучи, не то что оконное. А ведь я летаю под самым солнцем.
— Ты часто летаешь?
— Приходится! — громко сказал Летчик.
— Это ничего, что я с тобой разговариваю? — спросил Алешка. — Может быть, во время полета нельзя?
Летчик повернул голову. Он улыбался.
— Можно! Только мне плохо слышно, мотор мешает. Если хочешь, иди сюда.
Между пилотским креслом и стенкой кабины был узкий промежуток. Алешка протиснулся туда и сел на корточки.
Впереди покачивался горизонт. Прямо в лоб били солнечные лучи. Алешка жмурился.
— Тебе не мешает солнце? — спросил он у Летчика.
— Я привык.
И правда, его светлые серые глаза смотрели вперед без прищура. В них блестели два крошечных солнышка.
— Далеко до Ветрогорска?
— В сумерках прилетим.
— Ой… А нельзя постараться, чтобы пораньше? Мне надо успеть в музей. Вечером его, наверно, закроют.
Летчик покачал головой.
— Бесполезно стараться.
— Почему?
— Ну разве ты не понимаешь? Ты же в сказку попал. А в сказках много всяких правил. В Ветрогорск всегда прилетают после заката.
— А если на сверхзвуковом самолете?
— Хоть на сверхзвуковом, хоть на ковре-самолете, хоть на воздушном шаре, хоть на ракете… Надо, чтобы солнце село, иначе летчик не увидит город.
Алешка помолчал, набрался смелости и задал самый главный вопрос:
— Послушай… А ты по правде летчик? Самый настоящий? Ты только не обижайся.
Летчик серьезно сказал:
— Я нисколько не обижаюсь. Если бы ты это перед полетом спросил, было бы обидно. А ты ведь не испугался лететь со мной.
— Я и сейчас не боюсь. Мне просто интересно. Ты так же работаешь, как взрослые пилоты?
— Почти так же… Ну нет, не совсем. У меня другие рейсы. Я — Летчик для Особых Поручений.
— Но ведь это еще главнее, чем простой летчик, да? Ведь Особые Поручения — самые трудные?
— Не обязательно. Просто они — особые.
— А почему тебя на эту работу назначили? Ну… ты же еще не взрослый. Ведь на важные дела всегда больших посылают.
Летчик вздохнул:
— Больших нельзя. Часто приходится летать в сказки, а взрослые в них плохо разбираются. Они обязательно что-нибудь напутают.
— А разве нет взрослых, которые хорошо понимают сказки?
— Есть, конечно. Только они не умеют водить самолеты.
— А таких, кто умеет летать и в сказках разбирается, значит, нет?
— Не знаю… Я слышал про одного. Но он жил давно. Он был истребитель и погиб, когда дрался с фашистами. Упал в море…
Летчик замолчал. И Алешка тоже молчал. Он подумал, что Летчику, наверно, грустно, и не решался его расспрашивать. Внизу потянулся щетинистый синеватый лес.
— Смотри, — сказал Летчик. — Это Заповедный лес номер одиннадцать. Чего в нем только нет! Одних Красных Шапочек — больше десятка. До того вредные девчонки! Думают, что если про них сказка написана — значит, можно воображать, как знаменитым артисткам! И между собой спорят, визжат, чуть не дерутся по разным пустякам.
— Вот это да… — шепотом сказал Алешка. — А еще кто там есть?
— Видишь дорогу? По ней каждый день в двенадцать часов Колобок катится. Хоть часы проверяй… Ну и Заяц ему встречается, и Волк, и Медведь…
— И каждый день его Лиса лопает? — с жалостью спросил Алешка.
— Ну, где там! Сейчас Колобки умные стали, сами в пасть не прыгают… А еще в лесу есть два леших, пещера с гномами и восемь говорящих филинов. Двое даже грамотные.
Внизу на дороге что-то заблестело под солнцем.
— Серебряный Витязь едет! — обрадовался Летчик. — Посмотри!
Алешка пригляделся. Действительно, по дороге трусил на косматом жеребце воин в остром шлеме и серебристой броне. Он казался маленьким, как игрушечный всадник из коробки с солдатиками. На копье-соломинке трепыхался пестрый флажок. Белый щит, как зеркальце, отбрасывал солнечные лучи.
— Однажды у него конь охромел, — сказал Летчик. — Пришлось мне везти его в Синее королевство на самолете. Витязя, конечно, а не коня. Такой громадный, столько на нем железа! Хорошо, что самолет неразбивающийся, а то бы мы обязательно загремели.
— А он правда неразбивающийся? — осторожно спросил Алешка.
— Конечно! На нем хоть что можно делать! Хочешь, попробуем?
— Хочу, — очень неуверенно сказал Алешка.
И в этот же миг самолет провалился, земля и небо завертелись со страшной скоростью, а сердце у Алешки прыгнуло в желудок.
«Вот и сказке конец», — подумал он. Зажмурился и сцепил зубы, чтобы не заорать во весь голос.
И тут полет выровнялся. Алешка открыл глаза. Они летели совсем-совсем низко, под самолетом проносилась желтая дорога. Потом промелькнул Витязь.
Алешка успел заметить, что он машет рукой в кольчужной рукавице.
Самолет стал набирать высоту. Алешкино сердце бухало, как большой оркестровый барабан.
— Ф-фу, — сказал Алешка.
Летчик весело посмотрел на него.
— А ты молодец. Я думал, ты испугаешься, а ты даже не крикнул… Вот Витязь два раза орал «мамочка!». Он такой тяжелый, снижаться быстро пришлось, вот он и заголосил… Я ему говорю: «Как же вы со Змеем драться будете, если даже в самолете боитесь?» А он: «Змей — это другое дело, привычное. А сюда меня больше никакими калачами не заманишь».
— Значит, он со Змеем дрался? — спросил Алешка все еще дрожащим голосом.
— Они каждую неделю дерутся, с давних пор. Змей уже старый совсем, из девяти голов только пять осталось. На одной вместо глаза фара от машины. Он все на пенсию просится, а ему не дают. Говорят: «В зоопарк — пожалуйста, на все готовое, клетка с удобствами. А пенсию нельзя, вы все-таки не человек…» Вот Баба Яга добилась пенсии. За инвалидность. У нее нога костяная.
— Ты ее тоже видел? — с уважением спросил Алешка.
— Я ее в город возил. Она там насчет ремонта избы хлопотала… Вредная такая бабка. Все время ворчала, что я не так самолетом управляю. Я ей тогда сказал: «Бабушка, это все-таки самолет, а не ступа». А она знаешь что? «Попался бы ты мне, когда у меня все зубы целы были…» Ничего себе, да? А потом еще жалобу Диспетчеру написала, что с ней невежливо разговаривали.
— А за что он на тебя злится, этот Диспетчер? Тоже за какое-то сказочное дело?
— Нет. Если бы сказочное, он бы не вмешивался… У ребят щенок жил во дворе. В поселке, недалеко от аэродрома. Какие-то люди проезжали на грузовике, увидели щенка на улице, подхватили — и в кузов. Себе забрать хотели. Ну, ребята закричали, догонять бросились, да разве машину догонишь? А я как раз увидел…
— Догнал?
— Ну да. Сзади зашел на бреющем, над кузовом повис, на крыло выбрался, щенка за шиворот — и в кабину. А шофер перепугался, в канаву съехал… Диспетчер не хотел потом к полетам допускать. — Летчик вдруг улыбнулся, но без насмешки, а как-то грустно. — Все равно допустил. Раз больше некого…
— Послушай… — нерешительно сказал Алешка. — А как ты стал Летчиком для Особых Поручений? Или это секрет?
— Не секрет. Я могу рассказать, если тебе интересно.
— Еще бы!
— Только… Время еще есть. Давай залетим сначала в Антарктиду.
Алешка решил больше ничему не удивляться. Он лишь сказал:
— Там ведь, наверно, очень холодно.
— Нисколечко.
Они пролетели еще немного, и самолет стал вдруг снижаться над громадным зеленым пустырем. На краю городка. Приземлился и почти застрял в сорняках.
Летчик откинул колпак и прыгнул в заросли.
Алешка следом. У него слегка затекли ноги, и он потоптался, чтобы разогнать кровь.
Потом деловито спросил:
— Вынужденная посадка?
— Прилетели, — тихо сказал Летчик.
Алешка сперва не понял. Потом оглянулся, поморгал и нерешительно произнес:
— Какая же это Антарктида?
Кругом были репейники, конопля, полынь. От полыни горько пахло летним зноем. На горизонте в сизой дымке виднелся городок.
И была тишина.
Такая была тишина, что даже старательная трескотня трудолюбивого кузнечика не могла ее поколебать. Наваливалась эта тишина отовсюду и словно в плен брала.
Недалеко от самолета в зарослях торчали остатки дощатого забора и два столба с полуоторванной калиткой.
Летчик подошел к столбу, прислонился и шепотом спросил:
— Слышишь, как тихо?
Алешке даже страшновато сделалось.
— Как на другой планете, — сказал он.
— Или как в Антарктиде… когда ее еще не открыли.
— Но это… все-таки ведь не Антарктида, — осторожно сказал Алешка.
Летчик не ответил. Он посмотрел вдаль и спросил:
— Видишь там город?
— Вижу.
— Это город Колокольцев. Мы там жили…
— Кто мы?
— Иди сюда.
Алешка подошел, а Летчик отодвинулся от столба, и на старом дереве стали видны четыре имени. Их когда-то вырезали ножиком:
АНТОН
АРКАШКА
ТИМА
ДАНИЛКА
— Антон — это я, — сказал Летчик. — А остальные — это были мои друзья.
— Были? — спросил Алешка. — А теперь?
Летчик поднял на Алешку серьезные глаза.
— Хочешь, расскажу?
Алешке стало тревожно. И он торопливо кивнул.
Самолет взлетел почти без разбега, будто подпрыгнул. Аэродром косо ушел вниз, и домики сделались крошечными.
Минут десять Алешка привыкал к полету. Он и раньше летал с мамой на юг, на «Ил-18». Но там было не так интересно и почти ничего не видно. Даже незаметно, что летишь. Только над морем и при посадке слегка качало. А здесь все иначе: вверху — небо с пушистыми облаками, внизу — зеленая земля с темным лесом и светлыми лугами. А по сторонам горизонт: синий, туманный и такой громадный, что на земле и представить нельзя было.
Самолет иногда клонился то на одно, то на другое крыло. Порой начинал проваливаться, будто с крутой горки скользил. Но это было совсем не страшно. Даже весело. Мотор стрекотал, как швейная машинка, за стеклами шумел встречный воздух.
Алешка посмотрел на Летчика. Пилотское кресло стояло ниже пассажирского и было сильно откинуто назад. Летчик управлял самолетом почти лежа. Алешка видел над пластмассовой спинкой его затылок, плечи и высоко поднятые коленки. Они двигались, когда Летчик нажимал на педали. Самолет летел на юг, солнце светило почти навстречу. Волосы у Летчика горели от лучей, а коленки блестели, как твердые коричневые каштаны.
— Летчик! — окликнул Алешка. — Ты где так загорел?
— Здесь, — отозвался Летчик, не обернувшись. Поднял руку и щелкнул по стеклу колпака. — Это органическое стекло, оно пропускает все лучи, не то что оконное. А ведь я летаю под самым солнцем.
— Ты часто летаешь?
— Приходится! — громко сказал Летчик.
— Это ничего, что я с тобой разговариваю? — спросил Алешка. — Может быть, во время полета нельзя?
Летчик повернул голову. Он улыбался.
— Можно! Только мне плохо слышно, мотор мешает. Если хочешь, иди сюда.
Между пилотским креслом и стенкой кабины был узкий промежуток. Алешка протиснулся туда и сел на корточки.
Впереди покачивался горизонт. Прямо в лоб били солнечные лучи. Алешка жмурился.
— Тебе не мешает солнце? — спросил он у Летчика.
— Я привык.
И правда, его светлые серые глаза смотрели вперед без прищура. В них блестели два крошечных солнышка.
— Далеко до Ветрогорска?
— В сумерках прилетим.
— Ой… А нельзя постараться, чтобы пораньше? Мне надо успеть в музей. Вечером его, наверно, закроют.
Летчик покачал головой.
— Бесполезно стараться.
— Почему?
— Ну разве ты не понимаешь? Ты же в сказку попал. А в сказках много всяких правил. В Ветрогорск всегда прилетают после заката.
— А если на сверхзвуковом самолете?
— Хоть на сверхзвуковом, хоть на ковре-самолете, хоть на воздушном шаре, хоть на ракете… Надо, чтобы солнце село, иначе летчик не увидит город.
Алешка помолчал, набрался смелости и задал самый главный вопрос:
— Послушай… А ты по правде летчик? Самый настоящий? Ты только не обижайся.
Летчик серьезно сказал:
— Я нисколько не обижаюсь. Если бы ты это перед полетом спросил, было бы обидно. А ты ведь не испугался лететь со мной.
— Я и сейчас не боюсь. Мне просто интересно. Ты так же работаешь, как взрослые пилоты?
— Почти так же… Ну нет, не совсем. У меня другие рейсы. Я — Летчик для Особых Поручений.
— Но ведь это еще главнее, чем простой летчик, да? Ведь Особые Поручения — самые трудные?
— Не обязательно. Просто они — особые.
— А почему тебя на эту работу назначили? Ну… ты же еще не взрослый. Ведь на важные дела всегда больших посылают.
Летчик вздохнул:
— Больших нельзя. Часто приходится летать в сказки, а взрослые в них плохо разбираются. Они обязательно что-нибудь напутают.
— А разве нет взрослых, которые хорошо понимают сказки?
— Есть, конечно. Только они не умеют водить самолеты.
— А таких, кто умеет летать и в сказках разбирается, значит, нет?
— Не знаю… Я слышал про одного. Но он жил давно. Он был истребитель и погиб, когда дрался с фашистами. Упал в море…
Летчик замолчал. И Алешка тоже молчал. Он подумал, что Летчику, наверно, грустно, и не решался его расспрашивать. Внизу потянулся щетинистый синеватый лес.
— Смотри, — сказал Летчик. — Это Заповедный лес номер одиннадцать. Чего в нем только нет! Одних Красных Шапочек — больше десятка. До того вредные девчонки! Думают, что если про них сказка написана — значит, можно воображать, как знаменитым артисткам! И между собой спорят, визжат, чуть не дерутся по разным пустякам.
— Вот это да… — шепотом сказал Алешка. — А еще кто там есть?
— Видишь дорогу? По ней каждый день в двенадцать часов Колобок катится. Хоть часы проверяй… Ну и Заяц ему встречается, и Волк, и Медведь…
— И каждый день его Лиса лопает? — с жалостью спросил Алешка.
— Ну, где там! Сейчас Колобки умные стали, сами в пасть не прыгают… А еще в лесу есть два леших, пещера с гномами и восемь говорящих филинов. Двое даже грамотные.
Внизу на дороге что-то заблестело под солнцем.
— Серебряный Витязь едет! — обрадовался Летчик. — Посмотри!
Алешка пригляделся. Действительно, по дороге трусил на косматом жеребце воин в остром шлеме и серебристой броне. Он казался маленьким, как игрушечный всадник из коробки с солдатиками. На копье-соломинке трепыхался пестрый флажок. Белый щит, как зеркальце, отбрасывал солнечные лучи.
— Однажды у него конь охромел, — сказал Летчик. — Пришлось мне везти его в Синее королевство на самолете. Витязя, конечно, а не коня. Такой громадный, столько на нем железа! Хорошо, что самолет неразбивающийся, а то бы мы обязательно загремели.
— А он правда неразбивающийся? — осторожно спросил Алешка.
— Конечно! На нем хоть что можно делать! Хочешь, попробуем?
— Хочу, — очень неуверенно сказал Алешка.
И в этот же миг самолет провалился, земля и небо завертелись со страшной скоростью, а сердце у Алешки прыгнуло в желудок.
«Вот и сказке конец», — подумал он. Зажмурился и сцепил зубы, чтобы не заорать во весь голос.
И тут полет выровнялся. Алешка открыл глаза. Они летели совсем-совсем низко, под самолетом проносилась желтая дорога. Потом промелькнул Витязь.
Алешка успел заметить, что он машет рукой в кольчужной рукавице.
Самолет стал набирать высоту. Алешкино сердце бухало, как большой оркестровый барабан.
— Ф-фу, — сказал Алешка.
Летчик весело посмотрел на него.
— А ты молодец. Я думал, ты испугаешься, а ты даже не крикнул… Вот Витязь два раза орал «мамочка!». Он такой тяжелый, снижаться быстро пришлось, вот он и заголосил… Я ему говорю: «Как же вы со Змеем драться будете, если даже в самолете боитесь?» А он: «Змей — это другое дело, привычное. А сюда меня больше никакими калачами не заманишь».
— Значит, он со Змеем дрался? — спросил Алешка все еще дрожащим голосом.
— Они каждую неделю дерутся, с давних пор. Змей уже старый совсем, из девяти голов только пять осталось. На одной вместо глаза фара от машины. Он все на пенсию просится, а ему не дают. Говорят: «В зоопарк — пожалуйста, на все готовое, клетка с удобствами. А пенсию нельзя, вы все-таки не человек…» Вот Баба Яга добилась пенсии. За инвалидность. У нее нога костяная.
— Ты ее тоже видел? — с уважением спросил Алешка.
— Я ее в город возил. Она там насчет ремонта избы хлопотала… Вредная такая бабка. Все время ворчала, что я не так самолетом управляю. Я ей тогда сказал: «Бабушка, это все-таки самолет, а не ступа». А она знаешь что? «Попался бы ты мне, когда у меня все зубы целы были…» Ничего себе, да? А потом еще жалобу Диспетчеру написала, что с ней невежливо разговаривали.
— А за что он на тебя злится, этот Диспетчер? Тоже за какое-то сказочное дело?
— Нет. Если бы сказочное, он бы не вмешивался… У ребят щенок жил во дворе. В поселке, недалеко от аэродрома. Какие-то люди проезжали на грузовике, увидели щенка на улице, подхватили — и в кузов. Себе забрать хотели. Ну, ребята закричали, догонять бросились, да разве машину догонишь? А я как раз увидел…
— Догнал?
— Ну да. Сзади зашел на бреющем, над кузовом повис, на крыло выбрался, щенка за шиворот — и в кабину. А шофер перепугался, в канаву съехал… Диспетчер не хотел потом к полетам допускать. — Летчик вдруг улыбнулся, но без насмешки, а как-то грустно. — Все равно допустил. Раз больше некого…
— Послушай… — нерешительно сказал Алешка. — А как ты стал Летчиком для Особых Поручений? Или это секрет?
— Не секрет. Я могу рассказать, если тебе интересно.
— Еще бы!
— Только… Время еще есть. Давай залетим сначала в Антарктиду.
Алешка решил больше ничему не удивляться. Он лишь сказал:
— Там ведь, наверно, очень холодно.
— Нисколечко.
Они пролетели еще немного, и самолет стал вдруг снижаться над громадным зеленым пустырем. На краю городка. Приземлился и почти застрял в сорняках.
Летчик откинул колпак и прыгнул в заросли.
Алешка следом. У него слегка затекли ноги, и он потоптался, чтобы разогнать кровь.
Потом деловито спросил:
— Вынужденная посадка?
— Прилетели, — тихо сказал Летчик.
Алешка сперва не понял. Потом оглянулся, поморгал и нерешительно произнес:
— Какая же это Антарктида?
Кругом были репейники, конопля, полынь. От полыни горько пахло летним зноем. На горизонте в сизой дымке виднелся городок.
И была тишина.
Такая была тишина, что даже старательная трескотня трудолюбивого кузнечика не могла ее поколебать. Наваливалась эта тишина отовсюду и словно в плен брала.
Недалеко от самолета в зарослях торчали остатки дощатого забора и два столба с полуоторванной калиткой.
Летчик подошел к столбу, прислонился и шепотом спросил:
— Слышишь, как тихо?
Алешке даже страшновато сделалось.
— Как на другой планете, — сказал он.
— Или как в Антарктиде… когда ее еще не открыли.
— Но это… все-таки ведь не Антарктида, — осторожно сказал Алешка.
Летчик не ответил. Он посмотрел вдаль и спросил:
— Видишь там город?
— Вижу.
— Это город Колокольцев. Мы там жили…
— Кто мы?
— Иди сюда.
Алешка подошел, а Летчик отодвинулся от столба, и на старом дереве стали видны четыре имени. Их когда-то вырезали ножиком:
АНТОН
АРКАШКА
ТИМА
ДАНИЛКА
— Антон — это я, — сказал Летчик. — А остальные — это были мои друзья.
— Были? — спросил Алешка. — А теперь?
Летчик поднял на Алешку серьезные глаза.
— Хочешь, расскажу?
Алешке стало тревожно. И он торопливо кивнул.