Сказка Приключения Электроника
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Велтистова Евгения
Спасти Электроничку!
Электроничка вернулась с профессором Громовым через полтора часа: они приехали на такси из города, из научной лаборатории, до которой спортсменка добежала за двадцать минут. Хотя Элечка с дотошностью электронного репортера передала весь ход событий, профессор не мог определить, что за болезнь поразила Электроника, и он поторопился на помощь.
Девчонки, встретившие их у ворот, внесли еще большую сумятицу в предварительный диагноз:
– Ой, что они вытворяют…
На веранде Ростик и врач резались в шахматы. Они узнали знаменитого профессора, поздоровались.
– Я лечащий врач, – представился доктор.
– А я тренер, – мрачно изрек Ростик.
– Что с ними? – спросил Громов.
Оба выразительно пожали плечами. Потом доктор высказал свое предположение:
– Какой-то новый вирус. Вероятно, эговирус.
Громов направился к палате, но доктор преградил ему путь:
– Извините, профессор, это не по вашей специальности. – Он указал на объявление, где написано: «Карантин!» – К нам едет комиссия.
– Да задумайтесь, – рассердился Громов, – в этом злосчастном вирусе виноват один я! Вместо «эрго» телеграф отстучал «эго». Улавливаете разницу между этими понятиями – работой и самолюбием? Элементарная опечатка, а мальчишки вообразили незнамо что!
Стражи у двери переглянулись, но не отступили, будто их самих пригвоздило на месте слово «карантин».
– Сначала узнаем, профессор, – предложил доктор, – что скажет классическая медицина…
– Я робопсихолог. Кстати, среди больных, если я не ошибаюсь, находится и мой пациент. Позвольте пройти!
Громов широким жестом отстранил стражей и вошел в палату. За ним скользнули Электроничка и Рэсси, как представители робототехники.
Девчонки помчались к окнам.
В палате было мирно, но не тихо. Макар Гусев, развалившись в кресле, включив на полную мощность звук, смотрел по телевизору футбольный матч. Профессор уткнулся в географический атлас. Виктор Смирнов разглядывал в лупу уснувшую муху, а Чижиков-Рыжиков по его описаниям рисовал фломастерами ее части.
Электроник и Сыроежкин покоились на постелях в самых безмятежных позах, умиротворенные, удивительно похожие друг на друга.
Незадолго до появления Громова Сергей дотянулся до соседней кровати, ткнул Элека в железный бок:
«Послушай, Эл, ты не притворяешься? Ты в самом деле болен?» – «Да», – последовал лаконичный ответ. Тогда Сыроежкин решил разделить участь товарища, окунулся в глубокий сон.
Вошедших, казалось, никто не заметил, хотя они стояли посреди комнаты.
Но Вовка Корольков на мгновение поднял голову над атласом, который он изучал, и спросил Громова:
– Послушайте, любезный, вы не помните размера острова Робинзона?
– Не помню… любезный, – вежливо ответил Громов.
Вовка склонился над картой; он явно не узнал профессора.
– Го-ол! – затрубил Макар таким истошным басом, что
Громов чуть не выронил свою длинную трубку.
– Нельзя ли потише, молодой человек?
– Эй, старикан! – крикнул Гусев. – Брось ругаться, иди сюда. Фартовый гол.
– Черт знает что, – сказал сердито Громов, теряя самообладание. – Вы забываетесь, молодой человек!
Проблеск сознания мелькнул в глазах Макара и тут же исчез. Макар уставился в экран.
– Что с ними. Гель Иванович? – опросила Элечка, а
Рэсси вопросительно гавкнул.
– По-моему, снижение коэффициента самооценки, – задумчиво произнес Громов. – Редчайший случай в робототехнике. Сейчас проверим, насколько злокачествен этот «эго».
Он подошел к лежащему Электронику, окликнул его:
– Ты слышишь меня?
– Слышу, – отвечал робот, не открывая глаз.
– Ты проанализировал, что с тобой произошло?
– Проанализировал.
– Ты можешь вернуться в рабочее состояние?
– Не знаю, – сказал Электроник. – Я ищу выход.
Профессор внимательно и долго смотрел на него. Только опытный роботопсихолог по мельчайшим внешним признакам мог установить, что случилось с его любимым сыном. Казалось, уплыли куда-то вдаль назойливые телевизор и сама комната с поверженными чемпионами, остались создатель и его дети.
– Вот что, – прервал наконец молчание Громов, – я тебе задам один вопрос. В тебе идет переоценка основных понятий?
– Да, – ответил Электроник. – Я не знаю, почему так происходит.
– И я пока не знаю, – сказал профессор. – Помочь себе можешь только ты сам. Слушай внимательно…
– Я слушаю.
– Если ты не самовосстановишься, не поверишь в ценности жизни, ты перестанешь быть Электроником, погибнешь как личность. Понял меня, Элек?
– Понял, – отозвался робот, вытягиваясь неестественно прямо на кровати.
– Даю тебе, – профессор взглянул на часы, – ровно пять минут. Работай, Элек!
Громов подвинул кресло к кровати, уселся возле больного. Потянулись тягостные минуты. Какая-то внутренняя перестройка шла внутри робота, но шла значительно медленнее, чем этого хотелось бы Громову. Лицо профессора было серьезным, он застыл на месте. Элечка вся напряглась и ощутила, как постепенно меняются внутри лежащие схемы, как восстанавливаются прежние контакты, но Элек не подавал никаких признаков выздоровления. Глаза Рэсси мигали зелеными вспышками, отсчитывая быстрые секунды, и Элечка в нетерпении спросила:
– Он успеет… восстановиться?
Громов молчал.
– А как же я?
– Что ты?
– Я без него не могу. – В голосе Эли звучала тревога.
Девчонки переживали за своего капитана, почувствовали всю серьезность момента.
Профессор грустно улыбнулся:
– Все зависит только от него.
Тогда Элечка взяла лежащего за руку, громко произнесла:
– Послушай, Элек, это свинство так подводить товарищей!
– Я робот-свинтус, – прошептал Электроник.
– Он ответил! – сказала Электроничка. – Он просто свинтус.
Громов рассеянно взглянул на часы.
– Медленно, медленно, – пробормотал он, и Элечка догадалась, что наступает критический момент в выздоровлении: быть ее товарищу Электроником или каким-то иным, совсем новым роботом.
Нет, она не хотела видеть кого-то другого!
– До чего ты дошел, – сказала Элечка с отчаянием, почти дерзко. – Ты потерял человеческий облик!
Робот пытался что-то ответить и не сумел. Мигали секунды – вспышки в глазах Рэсси. Наконец Электроник произнес:
– Я почти человек, могут же быть и у меня слабости…
– Ты не человек, потому что не развиваешься, – пояснила электронная девочка. – Ты не хочешь выздоравливать…
Громов поднял голову, с интересом наблюдая за необычным поединком.
– Хорошо, я не человек, – сонно согласился больной. -
У суперробота свои слабости…
Электроничка подошла к нему ближе.
– Никакой ты не супер! – отчеканила Электроничка и вдруг запнулась: – Ты… ты так старался стать человеком… Вспомни, ты им почти стал!… А теперь… Еще немного – и ты превратишься в груду железа!
Девчонки затаили дыхание: ведь Элечка борется за жизнь товарища!
– Электроник, осталась минута, – напомнил профессор.
Робот вздохнул:
– Хорошо, я останусь железным Элеком…
Элечка оглянулась, увидела сонных мальчишек на постелях, лица подруг в окнах, пылающее лето за их спинами, и ей впервые в ее электронной жизни стало тоскливо и страшно.
– Значит… – произнесла она звонко, – значит, я, как и ты, никогда не смогу стать настоящим человеком?
Глаза Элечки помимо ее воли стали влажными, она быстрым движением протерла их, чтоб лучше видеть. Что-то необычное случилось в ней в тот миг. Электроник сразу уловил ее состояние, едва заметно шевельнулся.
– Плачь, плачь, – тихо сказал он, – это так же полезно, как и смеяться. Я помню, как я впервые засмеялся… Я даже хохотал…
– Вот и смейся! – Элечка топнула ногой. – Смейся и хохочи!
– Не могу…
Она посмотрела в глаза Рэсси и поняла, что время, отведенное профессором ее товарищу, кончается.
– Эль-эль-элечка! – вдруг очнулся от спячки Гусев. – Вот где ты! Эль-эль-элечка!…
Элечка еще секунду всматривалась в лицо Электроника. Потом повернулась к двери, крикнула:
– Все вы обманщики! Я ухожу! Прощайте!
Одним прыжком Эля миновала веранду, скользнула мимо кустов, перескочила через забор. Исчезла.
В ту же секунду последний блик отсчета времени мелькнул в глазах Рэсси. Пять минут истекли.
Электроник открыл глаза, сел, осмотрелся. Увидел Рэсси.
– За ней! – приказал робот. – Рэсси, догнать! Вернуть Элечку!…
Громов едва заметно улыбнулся: все-таки Элек сумел пересилить болезнь, доказал свою жизненность. Он уловил знаменитую фразу философа, которую Электроник произнес почти про себя: «Я мыслю – значит, я существую».
Да, кризис миновал…
Рэсси, подчиняясь приказу, молнией скользнул в окно и взмыл в вышину неба – над лагерем, над Васильками, над миром, – чтоб отыскать одинокую бегунью.
– Ребята, что же мы?… – громко сказал Электроник, и все очнулись, словно от заколдованного сна.
– Что это? Где мы? Что случилось?
Постепенно лица становились осмысленными, память восстанавливала прошедшее. Вон тот человек, которого Макар обозвал стариканом, – их кумир Гель Иванович Громов; он, как обычно, что-то старательно набрасывает в свой блокнот. Элек на месте, он движется, говорит: вероятно, он самовосстановился. Еще минуту назад здесь, кажется, была Электроничка и кто-то мигал зелеными глазами. Куда они девались? Пожалуй, в комнате случилось что-то необъяснимое, что-то очень важное.
Мальчишки сгрудились вокруг Электроника. Девочки робко вошли в палату.
– Ребята, что мы натворили?! – спрашивал себя и друзей Электроник.
– Электроша… – Сыроежкин коснулся плеча друга. – Ты здоров! Я так и знал, что ты притворяешься… – Он потянулся. – Ох и выспался я!
– Молчи! – оборвал его Элек, прислушиваясь к эфиру. – Рэсси сообщает об Элечке.
Ребята догадались, что Рэсси, следуя за бегущей Электроничкой, передает важную информацию.
– Говори! – потребовал Громов.
– Вернуть ее невозможно! – пересказал Электроник сигналы Рэсси. – Она бежит по шоссе с большой скоростью. Она движется… движется… к морю!
– К морю? – спокойно спросил Громов. – На Белозерск?
– Да. – Элек сел на стул, обхватил голову руками. И тотчас вскочил: – Если ее не остановить, она погибнет!… Вы понимаете, – крикнул он, – она погибнет!
Они окончательно вышли из спячки – волейбольная команда мальчишек: встали рядом, положили руки друг другу на плечи, окружили капитана. А сзади их подпирала волейбольная команда девчонок, тоже готовая сейчас ради своего капитана на все.
– Она будет бежать до самого моря, – горячо говорил капитан «Электроников». – И не остановится. Побежит дальше – под водой, по морскому дну, – вы знаете Элечку. И будет бежать до тех пор, пока морская соль не разъест схемы. Как ее спасти!
– Догнать! – раздался голос профессора.
Громов выбежал из палаты.
– Вперед, ребята! – крикнул Сергей.
Элек выскочил вслед за профессором. Ребята пустились за ним. Ростик и врач не отставали ни на шаг. Их сопровождала молчаливая собачья стая, вынырнувшая из кустов.
Им повезло: третья грузовая машина, остановившаяся на шоссе возле голосующих, следовала в Белозерск.
– В кузов! – скомандовал Ростик, помогая ребятам сесть в машину. – Доктор, следите, чтоб их не продуло. Профессор, прошу в кабину.
За грузовиком некоторое время бежали дворняги; потом они отстали, улеглись вдоль дороги, чтобы дождаться возвращения Рэсси.
И началось головокружительное мелькание полей, рощиц, деревень под бездонным безоблачным небом. Когда-то по этому шоссе Электроник впервые совершал прогулку с электронной девочкой, объяснял ей всю сложность окружающего их мира. Сейчас мир сам летел навстречу, звенел в ушах, ерошил волосы, освежал разгоряченные лица, – мир, открытый заново Электроничкой. Только что она пронеслась здесь, по этой горячей, пыльной дороге, стремясь к своей, неведомой пока ей самой цели. И надо было любой ценой догнать ту, что спасла жизнь Электронику, догнать и объяснить эту цель. Спасти Электроничку!…
Громов пытался растолковать смысл нового открытия в робототехнике и роботопсихологии любопытствующему шоферу, и тот оценил случившееся по-своему:
– Догнать-то догоним! Однако чудеса творятся, да и только!
Но гнал, гнал, гнал свой покорный грузоход.
И автоинспекторы понимали стремительный бег грузовика: только что мимо них проскочила с невероятной скоростью девочка-робот и черная лохматая собака. Надо было их настичь, поймать – значит, спасти… Милиционеры давали команды по рации, освобождая дорогу для резвого грузовика.
– Рэсси, – взывал Электроник, – задержи ее ненадолго. Мы движемся вслед.
«Невозможно, – радировал Рэсси. – Если ее отвлечь, она может разбиться».
– Скажи, что я восстановился, я ее спасу.
«Я не верю, – тут же передал ответ Элечки электронный пес. – Я никому не верю».
– Передай, – подсказал Сергей другу, – что мы ей верим.
– Поздно… – прозвучал ответ девчонки с несмеющимися глазами.
– Вспомнил! – закричал вдруг Вовка Корольков и вскочил со скамьи, чуть не свалившись за борт. Его рывком усадили на место. – Вспомнил! – ликовал Профессор. – Вспомнил все! И размер острова Робинзона… И площадь Африки… И расстояние до конечной галактики… Все, все вспомнил! – И счастливый Профессор неожиданно осознал, какую болезнь он недавно пережил.
– Скажи ей, что я никогда не буду элелекать, – буркнул Макар, толкнув локтем Элека. – Будь другом, не пожалей энергии…
– Скажи ей, – механически повторил электронный мальчик, – что Макар никогда не будет задаваться… Передай, пожалуйста, Рэсси, что я обязательно буду человеком… Я помогу ей…
И услышал по рации ответ Электронички:
– Что же вы, мальчишки?… Эх вы!… Какие вы товарищи?…
– Держись, Элечка! – крикнули дружно девочки. – Мы с тобой!
Слова Электронички, произнесенные почти шепотом, оглушили Электроника. Он вскочил, шагнул за борт и на полном ходу спрыгнул с грузовика.
– Ты куда? – успел лишь крикнуть Сыроежкин.
Доктор забарабанил по кабине. Неожиданно лицо его просветлело. Электроник не упал, не разбился. Он на бегу поравнялся с притормозившим грузовиком, обогнал его, устремился вперед.
Девчонки с обожанием смотрели ему вслед: если бы к ним кто-нибудь так спешил!
Шофер, включив предельную скорость, напряженно следил, как постепенно уменьшается на ленте шоссе фигура бегущего мальчишки.
– У вас все такие отчаянные? – спросил он профессора.
– Когда речь идет о настоящем… о человеческом отношении к людям, то -все, – кратко ответил профессор, попыхивая трубкой. – Гони!
В кузове, подгоняя быстрые колеса, звучали девчачьи голоса:
Позову – и появится вдруг
Мой лохматый, мой ласковый друг…
Все остальные подхватили песню лагеря, сочиненную командой Элечки:
Здравствуй, Рэсси, друг мой Расой,
Будем мы с тобою вместе -
Редкое создание:
Супер… И так далее…
Элек вышел на берег моря и сразу увидел ее.
Она стояла на большом гладком камне и смотрела за горизонт. У ее ног сидел лохматый пес.
Элек подошел к ней спокойным шагом, внимательно посмотрел в лицо.
Электроничка пожала руку друга. И улыбнулась.
– Ты совсем другая, – чуть удивленно произнес Электроник. – У тебя… у тебя смеющиеся глаза…
Электроничка вернулась с профессором Громовым через полтора часа: они приехали на такси из города, из научной лаборатории, до которой спортсменка добежала за двадцать минут. Хотя Элечка с дотошностью электронного репортера передала весь ход событий, профессор не мог определить, что за болезнь поразила Электроника, и он поторопился на помощь.
Девчонки, встретившие их у ворот, внесли еще большую сумятицу в предварительный диагноз:
– Ой, что они вытворяют…
На веранде Ростик и врач резались в шахматы. Они узнали знаменитого профессора, поздоровались.
– Я лечащий врач, – представился доктор.
– А я тренер, – мрачно изрек Ростик.
– Что с ними? – спросил Громов.
Оба выразительно пожали плечами. Потом доктор высказал свое предположение:
– Какой-то новый вирус. Вероятно, эговирус.
Громов направился к палате, но доктор преградил ему путь:
– Извините, профессор, это не по вашей специальности. – Он указал на объявление, где написано: «Карантин!» – К нам едет комиссия.
– Да задумайтесь, – рассердился Громов, – в этом злосчастном вирусе виноват один я! Вместо «эрго» телеграф отстучал «эго». Улавливаете разницу между этими понятиями – работой и самолюбием? Элементарная опечатка, а мальчишки вообразили незнамо что!
Стражи у двери переглянулись, но не отступили, будто их самих пригвоздило на месте слово «карантин».
– Сначала узнаем, профессор, – предложил доктор, – что скажет классическая медицина…
– Я робопсихолог. Кстати, среди больных, если я не ошибаюсь, находится и мой пациент. Позвольте пройти!
Громов широким жестом отстранил стражей и вошел в палату. За ним скользнули Электроничка и Рэсси, как представители робототехники.
Девчонки помчались к окнам.
В палате было мирно, но не тихо. Макар Гусев, развалившись в кресле, включив на полную мощность звук, смотрел по телевизору футбольный матч. Профессор уткнулся в географический атлас. Виктор Смирнов разглядывал в лупу уснувшую муху, а Чижиков-Рыжиков по его описаниям рисовал фломастерами ее части.
Электроник и Сыроежкин покоились на постелях в самых безмятежных позах, умиротворенные, удивительно похожие друг на друга.
Незадолго до появления Громова Сергей дотянулся до соседней кровати, ткнул Элека в железный бок:
«Послушай, Эл, ты не притворяешься? Ты в самом деле болен?» – «Да», – последовал лаконичный ответ. Тогда Сыроежкин решил разделить участь товарища, окунулся в глубокий сон.
Вошедших, казалось, никто не заметил, хотя они стояли посреди комнаты.
Но Вовка Корольков на мгновение поднял голову над атласом, который он изучал, и спросил Громова:
– Послушайте, любезный, вы не помните размера острова Робинзона?
– Не помню… любезный, – вежливо ответил Громов.
Вовка склонился над картой; он явно не узнал профессора.
– Го-ол! – затрубил Макар таким истошным басом, что
Громов чуть не выронил свою длинную трубку.
– Нельзя ли потише, молодой человек?
– Эй, старикан! – крикнул Гусев. – Брось ругаться, иди сюда. Фартовый гол.
– Черт знает что, – сказал сердито Громов, теряя самообладание. – Вы забываетесь, молодой человек!
Проблеск сознания мелькнул в глазах Макара и тут же исчез. Макар уставился в экран.
– Что с ними. Гель Иванович? – опросила Элечка, а
Рэсси вопросительно гавкнул.
– По-моему, снижение коэффициента самооценки, – задумчиво произнес Громов. – Редчайший случай в робототехнике. Сейчас проверим, насколько злокачествен этот «эго».
Он подошел к лежащему Электронику, окликнул его:
– Ты слышишь меня?
– Слышу, – отвечал робот, не открывая глаз.
– Ты проанализировал, что с тобой произошло?
– Проанализировал.
– Ты можешь вернуться в рабочее состояние?
– Не знаю, – сказал Электроник. – Я ищу выход.
Профессор внимательно и долго смотрел на него. Только опытный роботопсихолог по мельчайшим внешним признакам мог установить, что случилось с его любимым сыном. Казалось, уплыли куда-то вдаль назойливые телевизор и сама комната с поверженными чемпионами, остались создатель и его дети.
– Вот что, – прервал наконец молчание Громов, – я тебе задам один вопрос. В тебе идет переоценка основных понятий?
– Да, – ответил Электроник. – Я не знаю, почему так происходит.
– И я пока не знаю, – сказал профессор. – Помочь себе можешь только ты сам. Слушай внимательно…
– Я слушаю.
– Если ты не самовосстановишься, не поверишь в ценности жизни, ты перестанешь быть Электроником, погибнешь как личность. Понял меня, Элек?
– Понял, – отозвался робот, вытягиваясь неестественно прямо на кровати.
– Даю тебе, – профессор взглянул на часы, – ровно пять минут. Работай, Элек!
Громов подвинул кресло к кровати, уселся возле больного. Потянулись тягостные минуты. Какая-то внутренняя перестройка шла внутри робота, но шла значительно медленнее, чем этого хотелось бы Громову. Лицо профессора было серьезным, он застыл на месте. Элечка вся напряглась и ощутила, как постепенно меняются внутри лежащие схемы, как восстанавливаются прежние контакты, но Элек не подавал никаких признаков выздоровления. Глаза Рэсси мигали зелеными вспышками, отсчитывая быстрые секунды, и Элечка в нетерпении спросила:
– Он успеет… восстановиться?
Громов молчал.
– А как же я?
– Что ты?
– Я без него не могу. – В голосе Эли звучала тревога.
Девчонки переживали за своего капитана, почувствовали всю серьезность момента.
Профессор грустно улыбнулся:
– Все зависит только от него.
Тогда Элечка взяла лежащего за руку, громко произнесла:
– Послушай, Элек, это свинство так подводить товарищей!
– Я робот-свинтус, – прошептал Электроник.
– Он ответил! – сказала Электроничка. – Он просто свинтус.
Громов рассеянно взглянул на часы.
– Медленно, медленно, – пробормотал он, и Элечка догадалась, что наступает критический момент в выздоровлении: быть ее товарищу Электроником или каким-то иным, совсем новым роботом.
Нет, она не хотела видеть кого-то другого!
– До чего ты дошел, – сказала Элечка с отчаянием, почти дерзко. – Ты потерял человеческий облик!
Робот пытался что-то ответить и не сумел. Мигали секунды – вспышки в глазах Рэсси. Наконец Электроник произнес:
– Я почти человек, могут же быть и у меня слабости…
– Ты не человек, потому что не развиваешься, – пояснила электронная девочка. – Ты не хочешь выздоравливать…
Громов поднял голову, с интересом наблюдая за необычным поединком.
– Хорошо, я не человек, – сонно согласился больной. -
У суперробота свои слабости…
Электроничка подошла к нему ближе.
– Никакой ты не супер! – отчеканила Электроничка и вдруг запнулась: – Ты… ты так старался стать человеком… Вспомни, ты им почти стал!… А теперь… Еще немного – и ты превратишься в груду железа!
Девчонки затаили дыхание: ведь Элечка борется за жизнь товарища!
– Электроник, осталась минута, – напомнил профессор.
Робот вздохнул:
– Хорошо, я останусь железным Элеком…
Элечка оглянулась, увидела сонных мальчишек на постелях, лица подруг в окнах, пылающее лето за их спинами, и ей впервые в ее электронной жизни стало тоскливо и страшно.
– Значит… – произнесла она звонко, – значит, я, как и ты, никогда не смогу стать настоящим человеком?
Глаза Элечки помимо ее воли стали влажными, она быстрым движением протерла их, чтоб лучше видеть. Что-то необычное случилось в ней в тот миг. Электроник сразу уловил ее состояние, едва заметно шевельнулся.
– Плачь, плачь, – тихо сказал он, – это так же полезно, как и смеяться. Я помню, как я впервые засмеялся… Я даже хохотал…
– Вот и смейся! – Элечка топнула ногой. – Смейся и хохочи!
– Не могу…
Она посмотрела в глаза Рэсси и поняла, что время, отведенное профессором ее товарищу, кончается.
– Эль-эль-элечка! – вдруг очнулся от спячки Гусев. – Вот где ты! Эль-эль-элечка!…
Элечка еще секунду всматривалась в лицо Электроника. Потом повернулась к двери, крикнула:
– Все вы обманщики! Я ухожу! Прощайте!
Одним прыжком Эля миновала веранду, скользнула мимо кустов, перескочила через забор. Исчезла.
В ту же секунду последний блик отсчета времени мелькнул в глазах Рэсси. Пять минут истекли.
Электроник открыл глаза, сел, осмотрелся. Увидел Рэсси.
– За ней! – приказал робот. – Рэсси, догнать! Вернуть Элечку!…
Громов едва заметно улыбнулся: все-таки Элек сумел пересилить болезнь, доказал свою жизненность. Он уловил знаменитую фразу философа, которую Электроник произнес почти про себя: «Я мыслю – значит, я существую».
Да, кризис миновал…
Рэсси, подчиняясь приказу, молнией скользнул в окно и взмыл в вышину неба – над лагерем, над Васильками, над миром, – чтоб отыскать одинокую бегунью.
– Ребята, что же мы?… – громко сказал Электроник, и все очнулись, словно от заколдованного сна.
– Что это? Где мы? Что случилось?
Постепенно лица становились осмысленными, память восстанавливала прошедшее. Вон тот человек, которого Макар обозвал стариканом, – их кумир Гель Иванович Громов; он, как обычно, что-то старательно набрасывает в свой блокнот. Элек на месте, он движется, говорит: вероятно, он самовосстановился. Еще минуту назад здесь, кажется, была Электроничка и кто-то мигал зелеными глазами. Куда они девались? Пожалуй, в комнате случилось что-то необъяснимое, что-то очень важное.
Мальчишки сгрудились вокруг Электроника. Девочки робко вошли в палату.
– Ребята, что мы натворили?! – спрашивал себя и друзей Электроник.
– Электроша… – Сыроежкин коснулся плеча друга. – Ты здоров! Я так и знал, что ты притворяешься… – Он потянулся. – Ох и выспался я!
– Молчи! – оборвал его Элек, прислушиваясь к эфиру. – Рэсси сообщает об Элечке.
Ребята догадались, что Рэсси, следуя за бегущей Электроничкой, передает важную информацию.
– Говори! – потребовал Громов.
– Вернуть ее невозможно! – пересказал Электроник сигналы Рэсси. – Она бежит по шоссе с большой скоростью. Она движется… движется… к морю!
– К морю? – спокойно спросил Громов. – На Белозерск?
– Да. – Элек сел на стул, обхватил голову руками. И тотчас вскочил: – Если ее не остановить, она погибнет!… Вы понимаете, – крикнул он, – она погибнет!
Они окончательно вышли из спячки – волейбольная команда мальчишек: встали рядом, положили руки друг другу на плечи, окружили капитана. А сзади их подпирала волейбольная команда девчонок, тоже готовая сейчас ради своего капитана на все.
– Она будет бежать до самого моря, – горячо говорил капитан «Электроников». – И не остановится. Побежит дальше – под водой, по морскому дну, – вы знаете Элечку. И будет бежать до тех пор, пока морская соль не разъест схемы. Как ее спасти!
– Догнать! – раздался голос профессора.
Громов выбежал из палаты.
– Вперед, ребята! – крикнул Сергей.
Элек выскочил вслед за профессором. Ребята пустились за ним. Ростик и врач не отставали ни на шаг. Их сопровождала молчаливая собачья стая, вынырнувшая из кустов.
Им повезло: третья грузовая машина, остановившаяся на шоссе возле голосующих, следовала в Белозерск.
– В кузов! – скомандовал Ростик, помогая ребятам сесть в машину. – Доктор, следите, чтоб их не продуло. Профессор, прошу в кабину.
За грузовиком некоторое время бежали дворняги; потом они отстали, улеглись вдоль дороги, чтобы дождаться возвращения Рэсси.
И началось головокружительное мелькание полей, рощиц, деревень под бездонным безоблачным небом. Когда-то по этому шоссе Электроник впервые совершал прогулку с электронной девочкой, объяснял ей всю сложность окружающего их мира. Сейчас мир сам летел навстречу, звенел в ушах, ерошил волосы, освежал разгоряченные лица, – мир, открытый заново Электроничкой. Только что она пронеслась здесь, по этой горячей, пыльной дороге, стремясь к своей, неведомой пока ей самой цели. И надо было любой ценой догнать ту, что спасла жизнь Электронику, догнать и объяснить эту цель. Спасти Электроничку!…
Громов пытался растолковать смысл нового открытия в робототехнике и роботопсихологии любопытствующему шоферу, и тот оценил случившееся по-своему:
– Догнать-то догоним! Однако чудеса творятся, да и только!
Но гнал, гнал, гнал свой покорный грузоход.
И автоинспекторы понимали стремительный бег грузовика: только что мимо них проскочила с невероятной скоростью девочка-робот и черная лохматая собака. Надо было их настичь, поймать – значит, спасти… Милиционеры давали команды по рации, освобождая дорогу для резвого грузовика.
– Рэсси, – взывал Электроник, – задержи ее ненадолго. Мы движемся вслед.
«Невозможно, – радировал Рэсси. – Если ее отвлечь, она может разбиться».
– Скажи, что я восстановился, я ее спасу.
«Я не верю, – тут же передал ответ Элечки электронный пес. – Я никому не верю».
– Передай, – подсказал Сергей другу, – что мы ей верим.
– Поздно… – прозвучал ответ девчонки с несмеющимися глазами.
– Вспомнил! – закричал вдруг Вовка Корольков и вскочил со скамьи, чуть не свалившись за борт. Его рывком усадили на место. – Вспомнил! – ликовал Профессор. – Вспомнил все! И размер острова Робинзона… И площадь Африки… И расстояние до конечной галактики… Все, все вспомнил! – И счастливый Профессор неожиданно осознал, какую болезнь он недавно пережил.
– Скажи ей, что я никогда не буду элелекать, – буркнул Макар, толкнув локтем Элека. – Будь другом, не пожалей энергии…
– Скажи ей, – механически повторил электронный мальчик, – что Макар никогда не будет задаваться… Передай, пожалуйста, Рэсси, что я обязательно буду человеком… Я помогу ей…
И услышал по рации ответ Электронички:
– Что же вы, мальчишки?… Эх вы!… Какие вы товарищи?…
– Держись, Элечка! – крикнули дружно девочки. – Мы с тобой!
Слова Электронички, произнесенные почти шепотом, оглушили Электроника. Он вскочил, шагнул за борт и на полном ходу спрыгнул с грузовика.
– Ты куда? – успел лишь крикнуть Сыроежкин.
Доктор забарабанил по кабине. Неожиданно лицо его просветлело. Электроник не упал, не разбился. Он на бегу поравнялся с притормозившим грузовиком, обогнал его, устремился вперед.
Девчонки с обожанием смотрели ему вслед: если бы к ним кто-нибудь так спешил!
Шофер, включив предельную скорость, напряженно следил, как постепенно уменьшается на ленте шоссе фигура бегущего мальчишки.
– У вас все такие отчаянные? – спросил он профессора.
– Когда речь идет о настоящем… о человеческом отношении к людям, то -все, – кратко ответил профессор, попыхивая трубкой. – Гони!
В кузове, подгоняя быстрые колеса, звучали девчачьи голоса:
Позову – и появится вдруг
Мой лохматый, мой ласковый друг…
Все остальные подхватили песню лагеря, сочиненную командой Элечки:
Здравствуй, Рэсси, друг мой Расой,
Будем мы с тобою вместе -
Редкое создание:
Супер… И так далее…
Элек вышел на берег моря и сразу увидел ее.
Она стояла на большом гладком камне и смотрела за горизонт. У ее ног сидел лохматый пес.
Элек подошел к ней спокойным шагом, внимательно посмотрел в лицо.
Электроничка пожала руку друга. И улыбнулась.
– Ты совсем другая, – чуть удивленно произнес Электроник. – У тебя… у тебя смеющиеся глаза…