Сказка Двое из ларца
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Болучевский В.А.
Глава 10
Выйдя из зала, Волков достал телефон и набрал номер:
– Ирина Аркадьевна? Да, Волков беспокоит. Ирина Аркадьевна, вы никуда не уходите? Да… да, тут кое-что… я зайду сейчас на минуту? Хорошо,– он отключил телефон, положил его в карман куртки, потом задумчиво повернулся и пристально посмотрел на Адашева-Гурского.
– Н-нет… Петя, не-ет! Абсолютно исключено. Дальний Восток! Да я уже по свету помотался, мне – во… Хватит. Для меня в редакцию-то съездить, полчаса на метро, так я неделю собираюсь внутренне. Что я там жрать буду, ты подумал? Я общепита не переношу. Я старенький.
– Еще скажи, тебя девушки не любят…
– Не скажу. Ложь унижает.
– Икру ты там будешь есть жировую, кету, горбушу, кижуча. А селедочка тихоокеанская, а?
– Слабой соли?
– Естественно. Она же размером с поросенка, а жирок так и капает…
– Под рюмочку?
– Это уж я не знаю. Сторона чужая.
– Не поеду.
– Ну немножко, если отнестись к процессу скрупулезно.
Они спустились по лестнице и вышли на улицу.
– Я высоты боюсь. Летать могу только пьяным.
– А ты в окошко не смотри. Кресло-то в самолете на полу стоит. Какая высота?
– У меня гипертрофированное воображение.
– Ну хорошо, в аэропорту мы вместе хлопнем, только ты в самолете не догоняйся. В Хабаровске на поезд надо будет пересесть, по пьянке ты заблудишься.
– А прямого рейса нет, что ли?
– Вроде нет, да и на Хабару только раз в неделю из Питера. В среду или четверг, я забыл, а может, и поменялось все, я давно летал.
– А в поезде – Эс Ве?
– Эс Ве, Эс Ве… Чистые простыни, хорошенькая попутчица.
– А если она храпит?
– А ты ей спать не давай.
– Прямо и не знаю… Я уже расстроился. Который час? Ну вот, уже обедать пора, а мы вместо этого дурака валяем.
– Сейчас, зайдем к Ирине этой Аркадьевне… а она вроде ничего, а?
– В каком смысле?
– В том самом.
– Ну, если в этом, то я бы стал.
– А ты всех баб на «стал бы – не стал бы» делишь?
– Ну давай, маму еще вспомни, романтик ты наш.
– Да, кормить тебя пора. Сейчас поговорим, потом билет тебе купим – здесь рядом на Кировском кассы – и где-нибудь перекусим.
– Вот ты сам и перекусывай «где-нибудь». А я общепита не переношу.
– Да брось, вот, я знаю, хорошо кормят в…
– Не могут они хорошо кормить. Хоть там интерьеры, хоть лобстеры. Общепит, он и есть общепит, по определению. Повар готовит в никуда, сам не знает кому, без любви ко мне лично. Может, он в этот момент о любовнике своей жены думает с ненавистью? А я потом все это есть должен?.. И какие билеты? У меня паспорта с собой нет, забыл? Все равно домой надо.
– А у тебя еда есть?
– Конечно. Только я из дома-то еще когда ушел, мясо небось часа два размораживать надо.
– А микроволновки нет?
– Нет. И не будет. Ты эти микроволны видел? Уверен, что они не тлетворные?
– Хорошо, вон рынок рядом, купим что-нибудь.
– Я «что-нибудь» уже не хочу. Я уже рыбки хочу.
– Слушай, не капризничай, а?
– Ну правильно, как на край света ехать, да еще на аэроплане, так Гурский, а как Гурскому пожрать…
Они поднялись на третий этаж и позвонили в знакомую уже квартиру. Дверь на этот раз им открыл мужчина лет тридцати в дорогом темно-синем костюме, белой рубашке и вишневом галстуке. Белокурые волосы были аккуратно уложены, а на безымянном пальце правой руки тускло поблескивало золотое кольцо с плоским черным камнем.
– Добрый день, – поздоровался Петр. – Ирина Аркадьевна дома?
– Вы Волков? Здравствуйте, проходите. Ира!
Ирина вышла из гостиной, гася на ходу сигарету в маленькой керамической пепельнице.
– Здравствуйте еще раз, Петр Сергеич. Раздевайтесь, проходите, знакомьтесь – Виктор, мой брат.
– Очень приятно.
– Александр.
– Виктор.
– Гурский и Волков разделись в передней и прошли в комнату.
– Кофе?
– Нет, – отказался Гурский, – спасибо.
– Спасибо, – Петр поправил рукав джемпера, – мы ненадолго. Ирина Аркадьевна, а можно еще разок взглянуть на муляж этот?
– Пожалуйста, – она вышла в кабинет и принесла трубку.
Волков взял ее в руки, поднес поближе к глазам и внимательно осмотрел.
– Взгляни, – протянул Александру. Гурский взял трубку, потер пальцем какое-то пятнышко на чубуке и вернул Петру.
– Воск, – вздохнул он. – Дальняя дорога, казенная еда.
– И что сие означает? – покосившись на волковскую амуницию, скептически обронил Виктор.
– Видите ли… – Волков положил имитацию на стол. – Ваш отец в тот вечер, перед тем как вернуться домой, зашел на выставку восковых фигур и зачем-то подменил у Отца народов трубку.
Брат и сестра удивленно переглянулись. Волков отметил, что, внешне совершенно разные, они тем не менее чем-то неуловимым очень похожи. И отчего-то это обстоятельство его раздражало.
– Вы хотите сказать, – удивленно спросила Ирина, – что он стащил трубку у восковой фигуры Сталина?
– Скорее, на мой взгляд, наоборот. Он вставил Сталину в руку свою, презентовал, так сказать, а вот это, – Петр приподнял муляж, – положил себе в карман.
– Зачем? – спросил Виктор.
– Я не знаю, – Волков пожал плечами. – А вы?
– Послушайте, – Ирина нервно поправила волосы, – а если мы заберем ее обратно, а это вот вернем на место, может, мы что-нибудь… Что нам мешает?
– Теоретически ничего. Но ситуация осложняется тем, что Иосиф Виссарионович в настоящий момент пребывает в отъезде. Он на Дальнем Востоке. Где конкретно, мы скоро узнаем, но добраться до трубки так скоро, как хотелось бы, боюсь, не получится.
– Петр Сергеич… – Ирина смотрела на Волкова такими глазами, что Гурский отвел взгляд.
– Не знаю… Мне самому сейчас из города никак не отлучиться. Вот разве что Александр.
– Я дам денег. Сколько нужно? В передней затренькал оставленный Петром в кармане куртки телефон. Виктор сделал машинальное движение к карману пиджака. Волков встал и вышел из комнаты.
– Да, – сказал он в трубку, – да, я. Ага… Спасибо большое, очень помогла. Ага… ну пока, увидимся.
– Ну вот, – Петр вернулся и сел к столу. – Сталин в Комсомольске-на-Амуре. Хотелось бы думать, что и трубка вашего отца до сих пор при нем. Александр за ней съездит. Но… даже не знаю. Короче, Аркадий Соломонович – ваш родной отец, вы его дети, а следовательно, и понимать его должны лучше, чем кто-то другой. Вы утверждаете, что ему, похоже, угрожали, в последнее время он с этой… дубинкой стал ходить, а в тот день, когда на него напали, он вдруг сует свою трубку восковой фигуре. Это все – что? Как по-вашему?
– Маразм старческий, – Виктор раздраженно встал и вышел из гостиной.
– Виктор! – резко сказала ему вслед Ирина. –~ Петр Сергеич, тут что-то не то. Отец, безусловно, был человеком пожилым, со своими странностями, люстра вон и прочее, но сумасшедшим он не был. Нам обязательно нужна эта его трубка. Саша, – она посмотрела на Гурского, – у меня есть деньги, я вам заплачу.
– Ирина Аркадьевна, – Волков взял со стола муляж и опустил его в карман, – я доложу своему руководству, что беру это дело. Расценки за пользование услугами нашего Бюро вы сможете уточнить в офисе. Подумайте, ничего больше на ум не приходит по существу вопроса?
– Я не знаю… А что еще?
– Ладно, – Петр встал со стула. – Пока все.
В передней они с Гурским оделись, распрощались с хозяевами и вышли на улицу. Шел слабый снег, который тут же таял под ногами.
Выйдя из зала, Волков достал телефон и набрал номер:
– Ирина Аркадьевна? Да, Волков беспокоит. Ирина Аркадьевна, вы никуда не уходите? Да… да, тут кое-что… я зайду сейчас на минуту? Хорошо,– он отключил телефон, положил его в карман куртки, потом задумчиво повернулся и пристально посмотрел на Адашева-Гурского.
– Н-нет… Петя, не-ет! Абсолютно исключено. Дальний Восток! Да я уже по свету помотался, мне – во… Хватит. Для меня в редакцию-то съездить, полчаса на метро, так я неделю собираюсь внутренне. Что я там жрать буду, ты подумал? Я общепита не переношу. Я старенький.
– Еще скажи, тебя девушки не любят…
– Не скажу. Ложь унижает.
– Икру ты там будешь есть жировую, кету, горбушу, кижуча. А селедочка тихоокеанская, а?
– Слабой соли?
– Естественно. Она же размером с поросенка, а жирок так и капает…
– Под рюмочку?
– Это уж я не знаю. Сторона чужая.
– Не поеду.
– Ну немножко, если отнестись к процессу скрупулезно.
Они спустились по лестнице и вышли на улицу.
– Я высоты боюсь. Летать могу только пьяным.
– А ты в окошко не смотри. Кресло-то в самолете на полу стоит. Какая высота?
– У меня гипертрофированное воображение.
– Ну хорошо, в аэропорту мы вместе хлопнем, только ты в самолете не догоняйся. В Хабаровске на поезд надо будет пересесть, по пьянке ты заблудишься.
– А прямого рейса нет, что ли?
– Вроде нет, да и на Хабару только раз в неделю из Питера. В среду или четверг, я забыл, а может, и поменялось все, я давно летал.
– А в поезде – Эс Ве?
– Эс Ве, Эс Ве… Чистые простыни, хорошенькая попутчица.
– А если она храпит?
– А ты ей спать не давай.
– Прямо и не знаю… Я уже расстроился. Который час? Ну вот, уже обедать пора, а мы вместо этого дурака валяем.
– Сейчас, зайдем к Ирине этой Аркадьевне… а она вроде ничего, а?
– В каком смысле?
– В том самом.
– Ну, если в этом, то я бы стал.
– А ты всех баб на «стал бы – не стал бы» делишь?
– Ну давай, маму еще вспомни, романтик ты наш.
– Да, кормить тебя пора. Сейчас поговорим, потом билет тебе купим – здесь рядом на Кировском кассы – и где-нибудь перекусим.
– Вот ты сам и перекусывай «где-нибудь». А я общепита не переношу.
– Да брось, вот, я знаю, хорошо кормят в…
– Не могут они хорошо кормить. Хоть там интерьеры, хоть лобстеры. Общепит, он и есть общепит, по определению. Повар готовит в никуда, сам не знает кому, без любви ко мне лично. Может, он в этот момент о любовнике своей жены думает с ненавистью? А я потом все это есть должен?.. И какие билеты? У меня паспорта с собой нет, забыл? Все равно домой надо.
– А у тебя еда есть?
– Конечно. Только я из дома-то еще когда ушел, мясо небось часа два размораживать надо.
– А микроволновки нет?
– Нет. И не будет. Ты эти микроволны видел? Уверен, что они не тлетворные?
– Хорошо, вон рынок рядом, купим что-нибудь.
– Я «что-нибудь» уже не хочу. Я уже рыбки хочу.
– Слушай, не капризничай, а?
– Ну правильно, как на край света ехать, да еще на аэроплане, так Гурский, а как Гурскому пожрать…
Они поднялись на третий этаж и позвонили в знакомую уже квартиру. Дверь на этот раз им открыл мужчина лет тридцати в дорогом темно-синем костюме, белой рубашке и вишневом галстуке. Белокурые волосы были аккуратно уложены, а на безымянном пальце правой руки тускло поблескивало золотое кольцо с плоским черным камнем.
– Добрый день, – поздоровался Петр. – Ирина Аркадьевна дома?
– Вы Волков? Здравствуйте, проходите. Ира!
Ирина вышла из гостиной, гася на ходу сигарету в маленькой керамической пепельнице.
– Здравствуйте еще раз, Петр Сергеич. Раздевайтесь, проходите, знакомьтесь – Виктор, мой брат.
– Очень приятно.
– Александр.
– Виктор.
– Гурский и Волков разделись в передней и прошли в комнату.
– Кофе?
– Нет, – отказался Гурский, – спасибо.
– Спасибо, – Петр поправил рукав джемпера, – мы ненадолго. Ирина Аркадьевна, а можно еще разок взглянуть на муляж этот?
– Пожалуйста, – она вышла в кабинет и принесла трубку.
Волков взял ее в руки, поднес поближе к глазам и внимательно осмотрел.
– Взгляни, – протянул Александру. Гурский взял трубку, потер пальцем какое-то пятнышко на чубуке и вернул Петру.
– Воск, – вздохнул он. – Дальняя дорога, казенная еда.
– И что сие означает? – покосившись на волковскую амуницию, скептически обронил Виктор.
– Видите ли… – Волков положил имитацию на стол. – Ваш отец в тот вечер, перед тем как вернуться домой, зашел на выставку восковых фигур и зачем-то подменил у Отца народов трубку.
Брат и сестра удивленно переглянулись. Волков отметил, что, внешне совершенно разные, они тем не менее чем-то неуловимым очень похожи. И отчего-то это обстоятельство его раздражало.
– Вы хотите сказать, – удивленно спросила Ирина, – что он стащил трубку у восковой фигуры Сталина?
– Скорее, на мой взгляд, наоборот. Он вставил Сталину в руку свою, презентовал, так сказать, а вот это, – Петр приподнял муляж, – положил себе в карман.
– Зачем? – спросил Виктор.
– Я не знаю, – Волков пожал плечами. – А вы?
– Послушайте, – Ирина нервно поправила волосы, – а если мы заберем ее обратно, а это вот вернем на место, может, мы что-нибудь… Что нам мешает?
– Теоретически ничего. Но ситуация осложняется тем, что Иосиф Виссарионович в настоящий момент пребывает в отъезде. Он на Дальнем Востоке. Где конкретно, мы скоро узнаем, но добраться до трубки так скоро, как хотелось бы, боюсь, не получится.
– Петр Сергеич… – Ирина смотрела на Волкова такими глазами, что Гурский отвел взгляд.
– Не знаю… Мне самому сейчас из города никак не отлучиться. Вот разве что Александр.
– Я дам денег. Сколько нужно? В передней затренькал оставленный Петром в кармане куртки телефон. Виктор сделал машинальное движение к карману пиджака. Волков встал и вышел из комнаты.
– Да, – сказал он в трубку, – да, я. Ага… Спасибо большое, очень помогла. Ага… ну пока, увидимся.
– Ну вот, – Петр вернулся и сел к столу. – Сталин в Комсомольске-на-Амуре. Хотелось бы думать, что и трубка вашего отца до сих пор при нем. Александр за ней съездит. Но… даже не знаю. Короче, Аркадий Соломонович – ваш родной отец, вы его дети, а следовательно, и понимать его должны лучше, чем кто-то другой. Вы утверждаете, что ему, похоже, угрожали, в последнее время он с этой… дубинкой стал ходить, а в тот день, когда на него напали, он вдруг сует свою трубку восковой фигуре. Это все – что? Как по-вашему?
– Маразм старческий, – Виктор раздраженно встал и вышел из гостиной.
– Виктор! – резко сказала ему вслед Ирина. –~ Петр Сергеич, тут что-то не то. Отец, безусловно, был человеком пожилым, со своими странностями, люстра вон и прочее, но сумасшедшим он не был. Нам обязательно нужна эта его трубка. Саша, – она посмотрела на Гурского, – у меня есть деньги, я вам заплачу.
– Ирина Аркадьевна, – Волков взял со стола муляж и опустил его в карман, – я доложу своему руководству, что беру это дело. Расценки за пользование услугами нашего Бюро вы сможете уточнить в офисе. Подумайте, ничего больше на ум не приходит по существу вопроса?
– Я не знаю… А что еще?
– Ладно, – Петр встал со стула. – Пока все.
В передней они с Гурским оделись, распрощались с хозяевами и вышли на улицу. Шел слабый снег, который тут же таял под ногами.