Сказка Робинзон Крузо
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Даниэля Дефо
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Дневник Робинзона. - Землетрясение
30 сентября 1659 года. Наш корабль, застигнутый в открытом море
страшным штормом, потерпел крушение. Весь экипаж, кроме меня, утонул; я
же, несчастный Робинзон Крузо, был выброшен полумертвым на берег этого
проклятого острова, который назвал островом Отчаяния.
До поздней ночи меня угнетали самые мрачные чувства: ведь я остался
без еды, без жилья; у меня не было ни одежды, ни оружия; мне негде было
спрятаться, если бы на меня напали враги. Спасения ждать было неоткуда. Я
видел впереди только смерть: либо меня растерзают хищные звери, либо убьют
дикари, либо я умру голодной смертью.
Когда настала ночь, я влез на дерево, потому что боялся зверей. Всю
ночь я проспал крепким сном, несмотря на то что шел дождь.
1 октября. Проснувшись поутру, я увидел, что наш корабль сняло с мели
приливом и пригнало гораздо ближе к берегу. Это подало мне надежду, что,
когда ветер стихнет, мне удастся добраться до корабля и запастись едой и
другими необходимыми вещами. Я немного приободрился, хотя печаль о
погибших товарищах не покидала меня. Мне все думалось, что, останься мы на
корабле, мы непременно спаслись бы. Теперь из его обломков мы могли бы
построить баркас, на котором и выбрались бы из этого гиблого места.
Как только начался отлив, я отправился на корабль. Сначала я шел по
обнажившемуся дну моря, а потом пустился вплавь. Весь этот день дождь не
прекращался, но ветер утих совершенно.
С 1 по 24 октября я был занят перевозкой вещей. Я отплывал на корабль
с наступлением отлива и плыл обратно, когда начинался прилив. Вещи
перевозил на плотах. Все время шли дожди; порою погода прояснялась, но
ненадолго: должно быть, в здешних широтах это период дождей.
25 октября. Всю ночь и весь день шел дождь и дул сильный порывистый
ветер. Корабль за ночь разбило в щепки; на том месте, где он стоял, торчат
какие-то жалкие обломки, да и те видны только во время отлива. Весь этот
день я хлопотал около вещей: укрывал и укутывал их, чтобы не испортились
от дождя.
26 октября. Нашел, как мне кажется, подходящее место для жилья. Нужно
будет обнести его частоколом.
С 27 по 30 октября усиленно работал: перетаскивал свое имущество в
новое жилище, хотя почти все время шел дождь.
31 октября. Утром бродил по острову с ружьем, надеясь подстрелить
какую-нибудь дичь, а кстати и осмотреть окрестности. Убил козу. Ее
козленок побежал за мной и проводил меня до самого дома, но вскоре
пришлось убить и его - он был так мал, что еще не умел есть траву.
1 ноября. Разбил на новом месте, у самой горы, большую палатку и
повесил в ней на кольях гамак.
4 ноября. Распределил свое время, назначив определенные часы для
охоты за дичью, для работы, для сна и для развлечений. С утра, если нет
дождя, часа два-три брожу по острову с ружьем, затем до одиннадцати
работаю, в одиннадцать завтракаю, с двенадцати до двух отдыхаю (так как
это самая жаркая пора дня), с двух опять принимаюсь за работу. Все рабочие
Часы в последние два дня я мастерил стол. В то время я был еще плохим
столяром. Но чему не научит нужда! Я становлюсь мастером на все руки. Без
сомнения, такого же мастерства достиг бы и всякий другой, если бы очутился
в моем положении.
13 ноября. Шел дождь. Земля и воздух заметно освежились, и стало
легче дышать, но все время гремел страшный гром и сверкала молния, так что
я испугался, как бы не воспламенился мой порох. Когда гроза прошла, я
решил весь мой запас пороха разделить на самые мелкие части и хранить в
разных местах, чтобы он не взорвался весь разом.
14, 15 и 16 ноября. Все эти дни делал ящички для пороха; в каждый
такой ящичек должно войти от одного до двух фунтов. Сегодня разложил весь
порох по ящичкам и запрятал их в расселины горы, как можно дальше один от
другого. Вчера убил большую птицу. Что это за птица, не знаю. Мясо у нее
было вкусное.
17 ноября. Сегодня начал было рыть пещеру в песчаной горе за
палаткой, чтобы поудобнее разложить мое имущество. Но для этой работы
необходимы три вещи: кирка, лопата и тачка или корзина, чтобы выносить
вырытую землю, а у меня ничего этого нет. Пришлось прекратить работу.
Долго думал, чем заменить эти вещи или как их сделать. Вместо кирки
попробовал работать железным ломом; он годится, только слишком тяжел.
Затем остаются лопата и тачка. Без лопаты никак нельзя обойтись, но я
решительно не могу придумать, как ее сделать или чем заменить.
18 ноября. Нашел в лесу то самое дерево (или той же породы), которое
в Бразилии называют "железным", потому что оно необыкновенно упруго.
Срубил одно дерево с большим трудом. Мой топор совсем затупился. Отрубив
от ствола большой чурбан, я еле дотащил его до моего жилья - так он
оказался тяжел! Я решил сделать из него лопату. Дерево было такое твердое,
что эта работа отняла у меня очень много времени и труда. Но лопату я
все-таки сделал. Рукоятка вышла не хуже, чем делают у нас в Англии, а
самая лопата оказалась непрочной. Следовало бы обить ее железом, но
листового железа у меня не было, поэтому она прослужила мне недолго.
Впрочем, на первых порах я хорошо использовал ее для земляных работ, хотя,
я думаю, ни одна лопата в мире не изготовлялась таким затейливым способом,
ни на одну не тратилось так много труда.
Мне не хватало еще тачки или корзины. О корзине я не смел и мечтать:
чтобы сплести ее, нужны были гибкие прутья, а я, несмотря на все поиски,
так и не нашел их в лесу. Смастерить тачку у меня, пожалуй, хватило бы
уменья, но ведь для тачки требуется колесо, я же не имел никакого понятия
о том, как изготовляются колеса. Кроме того, колесо нужно было надеть на
железную ось, которой у меня тоже не было. Пришлось отказаться от этой
затеи. Вместо тачки я сколотил из досок небольшое корыто, вроде тех, в
которых каменщики держат известку. В нем я и выносил вырытую землю.
Корыто было легче сделать, чем лопату. Но все вместе - корыто, лопата
и бесплодные попытки сделать тачку - отняло у меня по меньшей мере четыре
дня, за исключением тех утренних часов, когда я уходил на охоту с ружьем.
Вообще редкий день я не выходил на охоту, и почти не было случая, чтобы я
не принес какой-нибудь дичи.
23 ноября. Закончил работу над лопатой и корытом. Как только эти вещи
были готовы, принялся опять копать пещеру. Копал весь день, насколько
хватало сил. Мне нужно было очень просторное помещение, которое в одно и
то же время могло бы служить погребом, складочным местом для вещей,
кладовой, кухней и столовой.
10 декабря. Так я проработал ровно восемнадцать дней и уже считал
свою работу законченной, как вдруг сегодня с одного края обвалилась земля.
Должно быть, я сделал пещеру слишком широкой. Обвал был так велик, что я
испугался: будь я в это время в пещере, мне уже наверное не понадобился бы
могильщик. Этот горестный случай наделал мне много хлопот: надо будет
выносить из пещеры всю обвалившуюся землю, а главное - придется теперь
подпереть свод, иначе никогда нельзя быть уверенным, что обвал не
повторится.
11 декабря. С нынешнего дня принялся за работу. Пока поставил две
сваи и на каждой по две доски крест-накрест.
77 декабря. Окончательно укрепил первые две сваи и поставил еще
несколько, тоже с досками наверху, как и первые две. Теперь уж никакой
обвал мне не страшен. Сваи я поставил рядами, так что они будут заодно,
служить в моем погребе перегородкой. Эта работа заняла у меня всю неделю.
С этого дня по 20 декабря прилаживал в погребе полки, вбивал в перегородку
гвозди и развешивал все вещи, какие можно повесить.
20 декабря. Перенес в пещеру всю утварь и разложил все по местам.
Теперь хозяйство у меня в полном порядке. Сделал еще один стул и прибил
несколько маленьких полочек для провизии - вышло нечто вроде буфета. Досок
остается у меня очень мало.
24 декабря. Всю ночь и весь день шел проливной дождь. Не выходил из
дому.
26 декабря. Дождь перестал. Наступила ясная погода. Стало гораздо
прохладнее.
27 декабря. Подстрелил двух козлят: одного убил, другого ранил в
ногу, так что он не мог убежать; поймал его и привел домой на веревке.
Дома осмотрел его ногу: она была перебита; я забинтовал ее.
Примечание. Я выходил этого козленка: сломанная нога срослась, и он
стал отлично бегать. Но от меня не убежал: я так долго возился с ним, что
он ко мне привык и не хотел уходить. Он пасся на лужайке, неподалеку от
палатки. Глядя на него, я подумал, что хорошо было бы завести домашний
скот, чтобы подготовить себе пропитание к тому времени, когда у меня
выйдут заряды и порох.
28, 29, 30 и 31 декабря. Сильная жара при полном безветрии. Выходил
из дому только по вечерам на охоту. Окончательно привел в порядок все свое
хозяйство.
1 января 1660 года. Жара не спадает, и все же сегодня я дважды ходил
на охоту: рано утром и вечером. В полдень отдыхал. Вечером прошел по
долине в глубь острова и видел много коз, но они так пугливы, что нельзя
подойти к ним близко. Хочу попробовать охотиться на них с собакой.
2 января. Сегодня взял с собою собаку и натравил ее на коз, но опыт
не удался: все стадо повернулось навстречу собаке. Она, должно быть,
отлично поняла угрожавшую ей опасность, так как убежала прочь и ни за что
не хотела приблизиться к ним.
3 января. Решил сделать ограду и насыпать вокруг нее земляной вал,
так как все еще боюсь неожиданного нападения врагов. Попытаюсь сделать
этот вал возможно толще и крепче...
Моя ограда уже описана на предыдущих страницах, и потому я опускаю
все, что говорится о ней у меня в дневнике.
Вместе с тем я продолжал между делом ежедневно бродить по острову,
отыскивая дичь, если, конечно, погода была не слишком плоха. Во время этих
скитаний я сделал много полезных открытий. Я, например, наткнулся на
особую породу голубей, которые вьют гнезда не на деревьях, как наши дикие
голуби, а в расселинах скал, так что человеку гораздо легче добраться до
них.
Однажды я вынул из гнезда птенцов и принес их домой, чтобы выкормить
и приручить. Я много возился с ними, но, как только они возмужали и у них
окрепли крылья, они улетели один за другим. Впрочем, может быть, это
произошло оттого, что у меня не было для них подходящего корма.
После этого случая я нередко брал птенцов из гнезд, так как они были
очень вкусны и из них можно было приготовить отличный обед.
За это время я сделал большие успехи в столярном искусстве и не хуже
заправского столяра стал действовать топором и рубанком.
Но все же были такие вещи, которые мне так и не удалось смастерить.
Например, бочонки. У меня было, как я уже говорил, два или три бочонка с
корабля, которые могли служить мне образцами, но сколько я ни бился, у
меня ничего не вышло, хотя я потратил на эту попытку несколько недель. Я
не мог ни вставить дно, ни сколотить дощечки настолько плотно, чтобы они
не пропускали воды. Так я и бросил эту затею.
Очень трудно было обходиться без свечей. Бывало, как только стемнеет
(а смеркалось около семи часов), я был вынужден ложиться в постель. Я
часто вспоминал про тот кусок воска, из которого мы с Ксури делали свечи
во время наших странствий у берегов Африки. Но воска у меня не было, и
единственное, что я мог придумать, это воспользоваться жиром тех коз,
которых я убивал на охоте. И я действительно устроил себе светильник из
козьего жира: плошку вылепил собственноручно из глины и обжег ее
хорошенько на солнце, а для фитиля взял пеньку из старой веревки.
Светильник горел очень тускло, гораздо хуже, чем восковая свеча. К тому же
он часто мигал и гас.
Как-то раз, когда я был занят всеми этими делами по устройству моего
хозяйства, я шарил у себя в складе, отыскивая какую-то нужную вещь, и мне
попался небольшой мешок с ячменем; это был тот самый ячмень, который мы
везли на корабле для наших гусей и кур. Все зерно, какое еще оставалось в
мешке, было изъедено крысами; по крайней мере, когда я глянул в него, мне
показалось, что там одна труха. Так как мешок был мне нужен для пороха, я
вынес его во дворик и вытряхнул на землю невдалеке от пещеры.
Это было незадолго до того, как начались проливные дожди, о которых я
уже упоминал в дневнике. Я давно забыл про этот случай, не помнил даже, на
каком месте я вытряхнул мешок.
Но вот прошло около месяца, и я увидел под горой, у самой пещеры,
несколько зеленых ростков, только что выбившихся из земли. Сначала я
думал, что это какая-нибудь туземная травка, которой я раньше не приметил.
Но прошло несколько дней, и я с удивлением увидел, что зеленые стебельки
(их было штук десять - двенадцать, не больше) заколосились и вскоре
оказались колосьями обыкновенного ячменя, какой растет у нас в Англии.
Невозможно передать, до чего взволновало меня это открытие. От радости у
меня помутился рассудок, и я в первую минуту подумал, что произошло чудо:
ячмень вырос сам собой, без семян, чтобы поддержать мою жизнь в ужасной
пустыне!
Эта нелепая мысль растрогала меня, и я заплакал от умиления. И "чудо"
на этом не кончилось: вскоре между колосьями ячменя показались стебельки
другого растения, а именно риса; я их легко распознал, так как, живя в
Африке, часто видел рис на полях.
Я не только был уверен, что этот рис и этот ячмень посланы мне самим
господом богом, который заботится о моем пропитании, но не сомневался и в
том, что на острове для меня припасено еще много таких же колосьев. Я
обшарил все закоулки моего острова, заглядывая под каждую кочку, под
каждый пригорок, но нигде не нашел ни риса, ни ячменя.
Только тогда наконец я вспомнил про мешок с птичьим кормом, который я
вытряхнул на землю подле своей пещеры.
В том мешке были зерна, из которых и выросли эти колосья. "Чудо"
объяснилось очень просто!
Вы можете себе представить, как тщательно я собирал колосья, когда
они созрели (это случилось в конце июля). Я подобрал с земли все зернышки
до одного и спрятал их в сухом надежном месте. Весь урожай первого года я
решил оставить на посев: я надеялся, что со временем у меня накопится
такой запас зерна, что его будет хватать и на семена и на хлеб.
Но только на четвертый год я мог позволить себе отделить часть зерна
на еду, да и то лишь самую малость. Дело в том, что у меня пропал почти
весь урожай от первого посева: я неправильно рассчитал время, посеял перед
самой засухой, и многие семена не взошли. Но об этом я расскажу в своем
месте.
Кроме ячменя, у меня, как уже было сказано, выросло двадцать или
тридцать стеблей риса. Рис я убрал так же тщательно, оставив весь первый
сбор на посев. Потом, когда риса накопилось достаточно, я приготовлял из
него не то чтобы хлеб (мне не в чем было его печь), а, скорее, лепешки,
заменявшие хлеб. Впрочем, еще через некоторое время я придумал способ печь
настоящий хлеб.
Но возвращаюсь к моему дневнику.
14 апреля. Ограда была совсем кончена и завалена снаружи землей. Я
заделал наглухо вход, так как решил, что ради безопасности буду входить и
выходить по приставной лестнице, чтобы снаружи нельзя было догадаться, что
за оградой спрятано человечье жилье.
16 апреля. Кончил лестницу. Перелезаю через стену и всякий раз
поднимаю лестницу за собой. Теперь я огорожен со всех сторон. В моей
крепости довольно просторно, и проникнуть в нее можно только через стену.
Однако на другой же день после того, как я окончательно заделал
ограду, случилось одно событие, которое страшно напугало меня; весь мой
труд чуть не пошел прахом, да и сам я едва уцелел.
Вот как было дело.
Я чем-то занимался в ограде, за палаткой, у самого входа в пещеру,
как вдруг с потолка пещеры, у края, как раз над моей головой, посыпалась
земля, и передние сваи поставленные мною для укрепления свода, подломились
с ужасным треском. Я очень испугался, но не понял, что произошло. Мне
почудилось, что свод обвалился из-за рыхлости почвы, как это бывало и
раньше.
"Если я останусь тут, внутри ограды, - подумал я, - я буду засыпан
этим новым обвалом. Нужно бежать отсюда, чтобы на меня не обрушилась
гора!"
Я схватил лестницу и перелез через стену.
Но не успел я сойти на землю, как мне стало ясно, что на этот раз
причиной обвала было землетрясение. Земля колебалась у меня под ногами, и
в течение нескольких минут было три таких сильных толчка, что рассыпалось
бы в прах самое крепкое здание. Я видел, как от скалы, стоявшей у моря,
оторвалась верхушка и рухнула с таким грохотом, какого я в жизнь свою не
слыхал.
Все море страшно бурлило и пенилось; мне думается, что в море
подземные толчки были даже сильнее, чем на острове.
Ни о чем подобном я и не слыхивал раньше и теперь был изумлен и
взбудоражен. От колебаний земли со мной сделалась морская болезнь, как от
корабельной качки. У меня началась тошнота. Мне казалось, что я умираю.
В это время со страшным грохотом обвалился утес. Ко мне вернулось
сознание, и мне пришла в голову ужасная мысль: что будет со мной, если на
мою палатку обрушится гора и навсегда похоронит мои вещи, мою провизию -
все, без чего я не могу здесь прожить? И сердце снова замерло.
После третьего толчка наступило затишье. Я стал приходить в себя,
почувствовал себя гораздо бодрее, но все-таки у меня не хватило храбрости
вернуться домой. Долго еще в глубоком унынии сидел я на земле, не зная, на
что решиться, что предпринять.
Между тем небо покрылось тучами, потемнело, как перед дождем. Подул
ветерок, сначала слабый, почти незаметный, потом сильней и сильней, и
через полчаса налетел ураган. Море запенилось, закипело и стало с бешеным
ревом биться о берега. Деревья вырывало с корнями. Так продолжалось часа
три. Никогда не видал я такой яростной бури. Потом буря стала понемногу
стихать. Часа через два наступила полная тишина, и тотчас же полил
обильный дождь.
Весь следующий день, 18 апреля, я просидел дома, так как дождь шел не
переставая. Понемногу я успокоился и начал трезво обдумывать свое
положение. Я рассуждал так. Жить в пещере я уже не могу, это очень опасно:
раз на острове случаются землетрясения, рано или поздно гора непременно
обвалится, и я буду заживо погребен; надо, значит, перенести палатку
куда-нибудь на открытое место. А чтобы обезопасить себя от нападения
дикарей и зверей, придется снова строить высокую стену.
Два следующих дня, 19-е и 20-е, я с утра до вечера подыскивал новое
место для жилья. Понемногу мне стало ясно, что на переселение потребуется
очень много времени и что пока все равно придется мириться с опасностью
обвала, так как жить в неогороженном месте еще страшнее. Все-таки я думал
взяться, не теряя времени, за постройку ограды на новом месте, чтобы
впоследствии, когда она будет закончена, перенести в нее свою палатку. 21
апреля я окончательно решил приняться за дело.
С 22 по 27 апреля. Все утро 22-го я думал о том, как осуществить мой
план. Главное затруднение заключалось в недостатке инструментов. У меня
было три больших топора и множество маленьких (мы везли их для меновой
торговли), но все они давно уже зазубрились и притупились, так как мне
постоянно приходилось рубить очень твердые суковатые деревья. Правда, у
меня было точило, но одному человеку с этим точилом нельзя было
справиться, так как нужно было кому-нибудь приводить камень в движение.
Я думаю, ни один государственный муж, ломая голову над важным
политическим вопросом, не тратил столько умственных сил, сколько потратил
я, размышляя над великой задачей: как вертеть мое точило без участия рук.
В конце концов я смастерил такое колесо, которое при помощи ремня
приводилось в движение ногой и вращало точильный камень, оставляя
свободными обе руки. Над этим приспособлением я провозился целую неделю.
Примечание. До тех пор я никогда не видал точила с ножным приводом, а
если и видел, то не рассматривал, как оно устроено; но впоследствии я
убедился, что в Англии такие точила очень распространены, только там
точильный камень обыкновенно бывает поменьше, чем был у меня: мой был
очень велик и тяжел.
28 и 29 апреля. И сегодня и вчера целый день точил инструменты; мой
снаряд для вращения точильного камня действует отлично.
30 апреля. Сегодня заметил, что у меня осталось очень мало сухарей.
Нужно соблюдать строгую бережливость. Пересчитал все мешки и решил съедать
не более одного сухаря в день. Это печально, но ничего не поделаешь.
Дневник Робинзона. - Землетрясение
30 сентября 1659 года. Наш корабль, застигнутый в открытом море
страшным штормом, потерпел крушение. Весь экипаж, кроме меня, утонул; я
же, несчастный Робинзон Крузо, был выброшен полумертвым на берег этого
проклятого острова, который назвал островом Отчаяния.
До поздней ночи меня угнетали самые мрачные чувства: ведь я остался
без еды, без жилья; у меня не было ни одежды, ни оружия; мне негде было
спрятаться, если бы на меня напали враги. Спасения ждать было неоткуда. Я
видел впереди только смерть: либо меня растерзают хищные звери, либо убьют
дикари, либо я умру голодной смертью.
Когда настала ночь, я влез на дерево, потому что боялся зверей. Всю
ночь я проспал крепким сном, несмотря на то что шел дождь.
1 октября. Проснувшись поутру, я увидел, что наш корабль сняло с мели
приливом и пригнало гораздо ближе к берегу. Это подало мне надежду, что,
когда ветер стихнет, мне удастся добраться до корабля и запастись едой и
другими необходимыми вещами. Я немного приободрился, хотя печаль о
погибших товарищах не покидала меня. Мне все думалось, что, останься мы на
корабле, мы непременно спаслись бы. Теперь из его обломков мы могли бы
построить баркас, на котором и выбрались бы из этого гиблого места.
Как только начался отлив, я отправился на корабль. Сначала я шел по
обнажившемуся дну моря, а потом пустился вплавь. Весь этот день дождь не
прекращался, но ветер утих совершенно.
С 1 по 24 октября я был занят перевозкой вещей. Я отплывал на корабль
с наступлением отлива и плыл обратно, когда начинался прилив. Вещи
перевозил на плотах. Все время шли дожди; порою погода прояснялась, но
ненадолго: должно быть, в здешних широтах это период дождей.
25 октября. Всю ночь и весь день шел дождь и дул сильный порывистый
ветер. Корабль за ночь разбило в щепки; на том месте, где он стоял, торчат
какие-то жалкие обломки, да и те видны только во время отлива. Весь этот
день я хлопотал около вещей: укрывал и укутывал их, чтобы не испортились
от дождя.
26 октября. Нашел, как мне кажется, подходящее место для жилья. Нужно
будет обнести его частоколом.
С 27 по 30 октября усиленно работал: перетаскивал свое имущество в
новое жилище, хотя почти все время шел дождь.
31 октября. Утром бродил по острову с ружьем, надеясь подстрелить
какую-нибудь дичь, а кстати и осмотреть окрестности. Убил козу. Ее
козленок побежал за мной и проводил меня до самого дома, но вскоре
пришлось убить и его - он был так мал, что еще не умел есть траву.
1 ноября. Разбил на новом месте, у самой горы, большую палатку и
повесил в ней на кольях гамак.
4 ноября. Распределил свое время, назначив определенные часы для
охоты за дичью, для работы, для сна и для развлечений. С утра, если нет
дождя, часа два-три брожу по острову с ружьем, затем до одиннадцати
работаю, в одиннадцать завтракаю, с двенадцати до двух отдыхаю (так как
это самая жаркая пора дня), с двух опять принимаюсь за работу. Все рабочие
Часы в последние два дня я мастерил стол. В то время я был еще плохим
столяром. Но чему не научит нужда! Я становлюсь мастером на все руки. Без
сомнения, такого же мастерства достиг бы и всякий другой, если бы очутился
в моем положении.
13 ноября. Шел дождь. Земля и воздух заметно освежились, и стало
легче дышать, но все время гремел страшный гром и сверкала молния, так что
я испугался, как бы не воспламенился мой порох. Когда гроза прошла, я
решил весь мой запас пороха разделить на самые мелкие части и хранить в
разных местах, чтобы он не взорвался весь разом.
14, 15 и 16 ноября. Все эти дни делал ящички для пороха; в каждый
такой ящичек должно войти от одного до двух фунтов. Сегодня разложил весь
порох по ящичкам и запрятал их в расселины горы, как можно дальше один от
другого. Вчера убил большую птицу. Что это за птица, не знаю. Мясо у нее
было вкусное.
17 ноября. Сегодня начал было рыть пещеру в песчаной горе за
палаткой, чтобы поудобнее разложить мое имущество. Но для этой работы
необходимы три вещи: кирка, лопата и тачка или корзина, чтобы выносить
вырытую землю, а у меня ничего этого нет. Пришлось прекратить работу.
Долго думал, чем заменить эти вещи или как их сделать. Вместо кирки
попробовал работать железным ломом; он годится, только слишком тяжел.
Затем остаются лопата и тачка. Без лопаты никак нельзя обойтись, но я
решительно не могу придумать, как ее сделать или чем заменить.
18 ноября. Нашел в лесу то самое дерево (или той же породы), которое
в Бразилии называют "железным", потому что оно необыкновенно упруго.
Срубил одно дерево с большим трудом. Мой топор совсем затупился. Отрубив
от ствола большой чурбан, я еле дотащил его до моего жилья - так он
оказался тяжел! Я решил сделать из него лопату. Дерево было такое твердое,
что эта работа отняла у меня очень много времени и труда. Но лопату я
все-таки сделал. Рукоятка вышла не хуже, чем делают у нас в Англии, а
самая лопата оказалась непрочной. Следовало бы обить ее железом, но
листового железа у меня не было, поэтому она прослужила мне недолго.
Впрочем, на первых порах я хорошо использовал ее для земляных работ, хотя,
я думаю, ни одна лопата в мире не изготовлялась таким затейливым способом,
ни на одну не тратилось так много труда.
Мне не хватало еще тачки или корзины. О корзине я не смел и мечтать:
чтобы сплести ее, нужны были гибкие прутья, а я, несмотря на все поиски,
так и не нашел их в лесу. Смастерить тачку у меня, пожалуй, хватило бы
уменья, но ведь для тачки требуется колесо, я же не имел никакого понятия
о том, как изготовляются колеса. Кроме того, колесо нужно было надеть на
железную ось, которой у меня тоже не было. Пришлось отказаться от этой
затеи. Вместо тачки я сколотил из досок небольшое корыто, вроде тех, в
которых каменщики держат известку. В нем я и выносил вырытую землю.
Корыто было легче сделать, чем лопату. Но все вместе - корыто, лопата
и бесплодные попытки сделать тачку - отняло у меня по меньшей мере четыре
дня, за исключением тех утренних часов, когда я уходил на охоту с ружьем.
Вообще редкий день я не выходил на охоту, и почти не было случая, чтобы я
не принес какой-нибудь дичи.
23 ноября. Закончил работу над лопатой и корытом. Как только эти вещи
были готовы, принялся опять копать пещеру. Копал весь день, насколько
хватало сил. Мне нужно было очень просторное помещение, которое в одно и
то же время могло бы служить погребом, складочным местом для вещей,
кладовой, кухней и столовой.
10 декабря. Так я проработал ровно восемнадцать дней и уже считал
свою работу законченной, как вдруг сегодня с одного края обвалилась земля.
Должно быть, я сделал пещеру слишком широкой. Обвал был так велик, что я
испугался: будь я в это время в пещере, мне уже наверное не понадобился бы
могильщик. Этот горестный случай наделал мне много хлопот: надо будет
выносить из пещеры всю обвалившуюся землю, а главное - придется теперь
подпереть свод, иначе никогда нельзя быть уверенным, что обвал не
повторится.
11 декабря. С нынешнего дня принялся за работу. Пока поставил две
сваи и на каждой по две доски крест-накрест.
77 декабря. Окончательно укрепил первые две сваи и поставил еще
несколько, тоже с досками наверху, как и первые две. Теперь уж никакой
обвал мне не страшен. Сваи я поставил рядами, так что они будут заодно,
служить в моем погребе перегородкой. Эта работа заняла у меня всю неделю.
С этого дня по 20 декабря прилаживал в погребе полки, вбивал в перегородку
гвозди и развешивал все вещи, какие можно повесить.
20 декабря. Перенес в пещеру всю утварь и разложил все по местам.
Теперь хозяйство у меня в полном порядке. Сделал еще один стул и прибил
несколько маленьких полочек для провизии - вышло нечто вроде буфета. Досок
остается у меня очень мало.
24 декабря. Всю ночь и весь день шел проливной дождь. Не выходил из
дому.
26 декабря. Дождь перестал. Наступила ясная погода. Стало гораздо
прохладнее.
27 декабря. Подстрелил двух козлят: одного убил, другого ранил в
ногу, так что он не мог убежать; поймал его и привел домой на веревке.
Дома осмотрел его ногу: она была перебита; я забинтовал ее.
Примечание. Я выходил этого козленка: сломанная нога срослась, и он
стал отлично бегать. Но от меня не убежал: я так долго возился с ним, что
он ко мне привык и не хотел уходить. Он пасся на лужайке, неподалеку от
палатки. Глядя на него, я подумал, что хорошо было бы завести домашний
скот, чтобы подготовить себе пропитание к тому времени, когда у меня
выйдут заряды и порох.
28, 29, 30 и 31 декабря. Сильная жара при полном безветрии. Выходил
из дому только по вечерам на охоту. Окончательно привел в порядок все свое
хозяйство.
1 января 1660 года. Жара не спадает, и все же сегодня я дважды ходил
на охоту: рано утром и вечером. В полдень отдыхал. Вечером прошел по
долине в глубь острова и видел много коз, но они так пугливы, что нельзя
подойти к ним близко. Хочу попробовать охотиться на них с собакой.
2 января. Сегодня взял с собою собаку и натравил ее на коз, но опыт
не удался: все стадо повернулось навстречу собаке. Она, должно быть,
отлично поняла угрожавшую ей опасность, так как убежала прочь и ни за что
не хотела приблизиться к ним.
3 января. Решил сделать ограду и насыпать вокруг нее земляной вал,
так как все еще боюсь неожиданного нападения врагов. Попытаюсь сделать
этот вал возможно толще и крепче...
Моя ограда уже описана на предыдущих страницах, и потому я опускаю
все, что говорится о ней у меня в дневнике.
Вместе с тем я продолжал между делом ежедневно бродить по острову,
отыскивая дичь, если, конечно, погода была не слишком плоха. Во время этих
скитаний я сделал много полезных открытий. Я, например, наткнулся на
особую породу голубей, которые вьют гнезда не на деревьях, как наши дикие
голуби, а в расселинах скал, так что человеку гораздо легче добраться до
них.
Однажды я вынул из гнезда птенцов и принес их домой, чтобы выкормить
и приручить. Я много возился с ними, но, как только они возмужали и у них
окрепли крылья, они улетели один за другим. Впрочем, может быть, это
произошло оттого, что у меня не было для них подходящего корма.
После этого случая я нередко брал птенцов из гнезд, так как они были
очень вкусны и из них можно было приготовить отличный обед.
За это время я сделал большие успехи в столярном искусстве и не хуже
заправского столяра стал действовать топором и рубанком.
Но все же были такие вещи, которые мне так и не удалось смастерить.
Например, бочонки. У меня было, как я уже говорил, два или три бочонка с
корабля, которые могли служить мне образцами, но сколько я ни бился, у
меня ничего не вышло, хотя я потратил на эту попытку несколько недель. Я
не мог ни вставить дно, ни сколотить дощечки настолько плотно, чтобы они
не пропускали воды. Так я и бросил эту затею.
Очень трудно было обходиться без свечей. Бывало, как только стемнеет
(а смеркалось около семи часов), я был вынужден ложиться в постель. Я
часто вспоминал про тот кусок воска, из которого мы с Ксури делали свечи
во время наших странствий у берегов Африки. Но воска у меня не было, и
единственное, что я мог придумать, это воспользоваться жиром тех коз,
которых я убивал на охоте. И я действительно устроил себе светильник из
козьего жира: плошку вылепил собственноручно из глины и обжег ее
хорошенько на солнце, а для фитиля взял пеньку из старой веревки.
Светильник горел очень тускло, гораздо хуже, чем восковая свеча. К тому же
он часто мигал и гас.
Как-то раз, когда я был занят всеми этими делами по устройству моего
хозяйства, я шарил у себя в складе, отыскивая какую-то нужную вещь, и мне
попался небольшой мешок с ячменем; это был тот самый ячмень, который мы
везли на корабле для наших гусей и кур. Все зерно, какое еще оставалось в
мешке, было изъедено крысами; по крайней мере, когда я глянул в него, мне
показалось, что там одна труха. Так как мешок был мне нужен для пороха, я
вынес его во дворик и вытряхнул на землю невдалеке от пещеры.
Это было незадолго до того, как начались проливные дожди, о которых я
уже упоминал в дневнике. Я давно забыл про этот случай, не помнил даже, на
каком месте я вытряхнул мешок.
Но вот прошло около месяца, и я увидел под горой, у самой пещеры,
несколько зеленых ростков, только что выбившихся из земли. Сначала я
думал, что это какая-нибудь туземная травка, которой я раньше не приметил.
Но прошло несколько дней, и я с удивлением увидел, что зеленые стебельки
(их было штук десять - двенадцать, не больше) заколосились и вскоре
оказались колосьями обыкновенного ячменя, какой растет у нас в Англии.
Невозможно передать, до чего взволновало меня это открытие. От радости у
меня помутился рассудок, и я в первую минуту подумал, что произошло чудо:
ячмень вырос сам собой, без семян, чтобы поддержать мою жизнь в ужасной
пустыне!
Эта нелепая мысль растрогала меня, и я заплакал от умиления. И "чудо"
на этом не кончилось: вскоре между колосьями ячменя показались стебельки
другого растения, а именно риса; я их легко распознал, так как, живя в
Африке, часто видел рис на полях.
Я не только был уверен, что этот рис и этот ячмень посланы мне самим
господом богом, который заботится о моем пропитании, но не сомневался и в
том, что на острове для меня припасено еще много таких же колосьев. Я
обшарил все закоулки моего острова, заглядывая под каждую кочку, под
каждый пригорок, но нигде не нашел ни риса, ни ячменя.
Только тогда наконец я вспомнил про мешок с птичьим кормом, который я
вытряхнул на землю подле своей пещеры.
В том мешке были зерна, из которых и выросли эти колосья. "Чудо"
объяснилось очень просто!
Вы можете себе представить, как тщательно я собирал колосья, когда
они созрели (это случилось в конце июля). Я подобрал с земли все зернышки
до одного и спрятал их в сухом надежном месте. Весь урожай первого года я
решил оставить на посев: я надеялся, что со временем у меня накопится
такой запас зерна, что его будет хватать и на семена и на хлеб.
Но только на четвертый год я мог позволить себе отделить часть зерна
на еду, да и то лишь самую малость. Дело в том, что у меня пропал почти
весь урожай от первого посева: я неправильно рассчитал время, посеял перед
самой засухой, и многие семена не взошли. Но об этом я расскажу в своем
месте.
Кроме ячменя, у меня, как уже было сказано, выросло двадцать или
тридцать стеблей риса. Рис я убрал так же тщательно, оставив весь первый
сбор на посев. Потом, когда риса накопилось достаточно, я приготовлял из
него не то чтобы хлеб (мне не в чем было его печь), а, скорее, лепешки,
заменявшие хлеб. Впрочем, еще через некоторое время я придумал способ печь
настоящий хлеб.
Но возвращаюсь к моему дневнику.
14 апреля. Ограда была совсем кончена и завалена снаружи землей. Я
заделал наглухо вход, так как решил, что ради безопасности буду входить и
выходить по приставной лестнице, чтобы снаружи нельзя было догадаться, что
за оградой спрятано человечье жилье.
16 апреля. Кончил лестницу. Перелезаю через стену и всякий раз
поднимаю лестницу за собой. Теперь я огорожен со всех сторон. В моей
крепости довольно просторно, и проникнуть в нее можно только через стену.
Однако на другой же день после того, как я окончательно заделал
ограду, случилось одно событие, которое страшно напугало меня; весь мой
труд чуть не пошел прахом, да и сам я едва уцелел.
Вот как было дело.
Я чем-то занимался в ограде, за палаткой, у самого входа в пещеру,
как вдруг с потолка пещеры, у края, как раз над моей головой, посыпалась
земля, и передние сваи поставленные мною для укрепления свода, подломились
с ужасным треском. Я очень испугался, но не понял, что произошло. Мне
почудилось, что свод обвалился из-за рыхлости почвы, как это бывало и
раньше.
"Если я останусь тут, внутри ограды, - подумал я, - я буду засыпан
этим новым обвалом. Нужно бежать отсюда, чтобы на меня не обрушилась
гора!"
Я схватил лестницу и перелез через стену.
Но не успел я сойти на землю, как мне стало ясно, что на этот раз
причиной обвала было землетрясение. Земля колебалась у меня под ногами, и
в течение нескольких минут было три таких сильных толчка, что рассыпалось
бы в прах самое крепкое здание. Я видел, как от скалы, стоявшей у моря,
оторвалась верхушка и рухнула с таким грохотом, какого я в жизнь свою не
слыхал.
Все море страшно бурлило и пенилось; мне думается, что в море
подземные толчки были даже сильнее, чем на острове.
Ни о чем подобном я и не слыхивал раньше и теперь был изумлен и
взбудоражен. От колебаний земли со мной сделалась морская болезнь, как от
корабельной качки. У меня началась тошнота. Мне казалось, что я умираю.
В это время со страшным грохотом обвалился утес. Ко мне вернулось
сознание, и мне пришла в голову ужасная мысль: что будет со мной, если на
мою палатку обрушится гора и навсегда похоронит мои вещи, мою провизию -
все, без чего я не могу здесь прожить? И сердце снова замерло.
После третьего толчка наступило затишье. Я стал приходить в себя,
почувствовал себя гораздо бодрее, но все-таки у меня не хватило храбрости
вернуться домой. Долго еще в глубоком унынии сидел я на земле, не зная, на
что решиться, что предпринять.
Между тем небо покрылось тучами, потемнело, как перед дождем. Подул
ветерок, сначала слабый, почти незаметный, потом сильней и сильней, и
через полчаса налетел ураган. Море запенилось, закипело и стало с бешеным
ревом биться о берега. Деревья вырывало с корнями. Так продолжалось часа
три. Никогда не видал я такой яростной бури. Потом буря стала понемногу
стихать. Часа через два наступила полная тишина, и тотчас же полил
обильный дождь.
Весь следующий день, 18 апреля, я просидел дома, так как дождь шел не
переставая. Понемногу я успокоился и начал трезво обдумывать свое
положение. Я рассуждал так. Жить в пещере я уже не могу, это очень опасно:
раз на острове случаются землетрясения, рано или поздно гора непременно
обвалится, и я буду заживо погребен; надо, значит, перенести палатку
куда-нибудь на открытое место. А чтобы обезопасить себя от нападения
дикарей и зверей, придется снова строить высокую стену.
Два следующих дня, 19-е и 20-е, я с утра до вечера подыскивал новое
место для жилья. Понемногу мне стало ясно, что на переселение потребуется
очень много времени и что пока все равно придется мириться с опасностью
обвала, так как жить в неогороженном месте еще страшнее. Все-таки я думал
взяться, не теряя времени, за постройку ограды на новом месте, чтобы
впоследствии, когда она будет закончена, перенести в нее свою палатку. 21
апреля я окончательно решил приняться за дело.
С 22 по 27 апреля. Все утро 22-го я думал о том, как осуществить мой
план. Главное затруднение заключалось в недостатке инструментов. У меня
было три больших топора и множество маленьких (мы везли их для меновой
торговли), но все они давно уже зазубрились и притупились, так как мне
постоянно приходилось рубить очень твердые суковатые деревья. Правда, у
меня было точило, но одному человеку с этим точилом нельзя было
справиться, так как нужно было кому-нибудь приводить камень в движение.
Я думаю, ни один государственный муж, ломая голову над важным
политическим вопросом, не тратил столько умственных сил, сколько потратил
я, размышляя над великой задачей: как вертеть мое точило без участия рук.
В конце концов я смастерил такое колесо, которое при помощи ремня
приводилось в движение ногой и вращало точильный камень, оставляя
свободными обе руки. Над этим приспособлением я провозился целую неделю.
Примечание. До тех пор я никогда не видал точила с ножным приводом, а
если и видел, то не рассматривал, как оно устроено; но впоследствии я
убедился, что в Англии такие точила очень распространены, только там
точильный камень обыкновенно бывает поменьше, чем был у меня: мой был
очень велик и тяжел.
28 и 29 апреля. И сегодня и вчера целый день точил инструменты; мой
снаряд для вращения точильного камня действует отлично.
30 апреля. Сегодня заметил, что у меня осталось очень мало сухарей.
Нужно соблюдать строгую бережливость. Пересчитал все мешки и решил съедать
не более одного сухаря в день. Это печально, но ничего не поделаешь.