Сказка Малыш и Карлсон
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Астрид Линдгрен
КАРЛСОН ИГРАЕТ В ПАЛАТКУ
Да, это была для Малыша очень тяжелая минута. Маме,
конечно, не понравилось, что ее тефтелями украшают башни из
кубиков, и она не сомневалась, что это была работа Малыша.
-- Карлсон, который живет на крыше... -- начал было Малыш,
но папа строго прервал его:
-- Вот что, Малыш: мы больше не хотим слушать твои выдумки
про Карлсона!
Боссе и Бетан рассмеялись.
-- Ну и хитрец же этот Карлсон! -- сказала Бетан. -- Он
скрывается как раз в ту минуту, когда мы приходим.
Огорченный Малыш съел холодную тефтельку и собрал свои
кубики. Говорить о Карлсоне сейчас явно не стоило.
Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как нехорошо!
-- А теперь мы пойдем пить кофе и забудем про Карлсона, --
сказал папа и в утешение потрепал Малыша по щеке.
Кофе пили всегда в столовой у камина. Так было и сегодня
вечером, хотя на дворе стояла теплая, ясная весенняя погода и
липы на улице уже оделись маленькими клейкими зелеными
листочками. Малыш не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот
так с мамой, и папой, и Боссе, и Бетан перед огнем, горящим в
камине...
-- Мама, отвернись на минутку, -- попросил Малыш, когда
мама поставила на маленький столик перед камином поднос с
кофейником.
-- Зачем?
-- Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я сейчас
возьму кусок, -- сказал Малыш.
Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень огорчен,
что Карлсон удрал. Ведь действительно нехорошо так поступать --
вдруг исчезнуть, ничего не оставив, кроме башни из кубиков, да
еще с мясной тефтелькой наверху!
Малыш сидел на своем любимом месте у камина -- так близко
к огню, как только возможно.
Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила кофе,
были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было
спокойно поговорить с папой и с мамой, и они терпеливо
выслушивали Малыша, что не всегда случалось в другое время.
Забавно было следить за тем, как Боссе и Бетан подтрунивали
друг над другом и болтали о "зубрежке". "Зубрежкой", должно
быть, назывался другой, более сложный способ приготовления
уроков, чем тот, которому учили Малыша в начальной школе.
Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих школьных делах,
но никто, кроме мамы и папы, этим не интересовался. Боссе и
Бетан только смеялись над его рассказами, и Малыш замолкал --
он боялся говорить то, над чем так обидно смеются. Впрочем,
Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что он им
отвечал тем же. А дразнить Малыш умел прекрасно, -- да и как
может быть иначе, когда у тебя такой брат, как Боссе, и такая
сестра, как Бетан!
-- Ну, Малыш, -- спросила мама, -- ты уже выучил уроки?
Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу по душе,
но раз уж мама так спокойно отнеслась к тому, что он съел кусок
сахару, то и Малыш решил мужественно выдержать этот неприятный
разговор.
-- Конечно, выучил, -- хмуро ответил он.
Все это время Малыш думал только о Карлсоне. И как это
люди не понимают, что пока он не узнает, куда исчез Карлсон,
ему не до уроков!
-- А что вам задали? -- спросил папа.
Малыш окончательно рассердился. Видно, этим разговорам
сегодня конца не будет. Ведь не затем же они так уютно сидят
сейчас у огня, чтобы только и делать, что говорить об уроках!
-- Нам задали алфавит, -- торопливо ответил он, -- целый
длиннющий алфавит. И я его знаю: сперва идет "А", а потом все
остальные буквы.
Он взял еще кусок сахару и снова принялся думать о
Карлсоне. Пусть себе болтают о чем хотят, а он будет думать
только о Карлсоне.
От этих мыслей его оторвала Бетан:
-- Ты что, не слышишь, Малыш? Хочешь заработать двадцать
пять эре?
(эре - мелкая монета в Швеции)
Малыш не сразу понял, что она ему говорит. Конечно, он был
не прочь заработать двадцать пять эре. Но все зависело от того,
что для этого надо сделать.
-- Двадцать пять эре -- это слишком мало, -- твердо сказал
он. -- Сейчас ведь такая дороговизна... Как ты думаешь, сколько
стоит, например, пятидесятиэровый стаканчик мороженого?
-- Я думаю, пятьдесят эре, -- хитро улыбнулась Бетан.
-- Вот именно, -- сказал Малыш. -- И ты сама прекрасно
понимаешь, что двадцать пять эре -- это очень мало.
-- Да ты ведь даже не знаешь, о чем идет речь, -- сказала
Бетан. -- Тебе ничего не придется делать. Тебе нужно будет
только кое-чего не делать.
-- А что я должен буду не делать?
-- Ты должен будешь в течение всего вечера не переступать
порога столовой.
-- Понимаешь, придет Пелле, новое увлечение Бетан, --
сказал Боссе.
Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они все рассчитали: мама с
папой пойдут в кино, Боссе -- на футбольный матч, а Бетан со
своим Пелле проворкуют весь вечер в столовой. И лишь он, Малыш,
будет изгнан в свою комнату, да еще за такое ничтожное
вознаграждение, как двадцать пять эре... Вот как к нему
относятся в семье!
-- А какие уши у твоего нового увлечения? Он что, такой же
лопоухий, как и тот, прежний?
Это было сказано специально для того, чтобы позлить Бетан.
-- Вот, слышишь, мама? -- сказала она. -- Теперь ты сама
понимаешь, почему мне нужно убрать отсюда Малыша. Кто бы ко мне
ни пришел -- он всех отпугивает!
-- Он больше не будет так делать, -- неуверенно сказала
мама; она не любила, когда ее дети ссорились.
-- Нет, будет, наверняка будет! -- стояла на своем Бетан.
-- Ты что, не помнишь, как он выгнал Клааса? Он уставился на
него и сказал: "Нет, Бетан, такие уши одобрить невозможно".
Ясно, что после этого Клаас и носа сюда не кажет.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- проговорил Малыш
тем же тоном, что и Карлсон. -- Я останусь в своей комнате, и
притом совершенно бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то
и ваших денег мне не нужно.
-- Хорошо, -- сказала Бетан. -- Тогда поклянись, что я не
увижу тебя здесь в течение всего вечера.
-- Клянусь! -- сказал Малыш. -- И поверь, что мне вовсе не
нужны все твои Пелле. Я сам готов заплатить двадцать пять эре,
только бы их не видеть.
И вот мама с папой отправились в кино, а Боссе умчался на
стадион. Малыш сидел в своей комнате, и притом совершенно
бесплатно. Когда он приоткрывал дверь, до него доносилось
невнятное бормотание из столовой -- там Бетан болтала со своим
Пелле. Малыш постарался уловить, о чем они говорят, но это ему
не удалось. Тогда он подошел к окну и стал вглядываться в
сумерки. Потом посмотрел вниз, на улицу, не играют ли там
Кристер и Гунилла. У подъезда возились мальчишки, кроме них, на
улице никого не было. Пока они дрались, Малыш с интересом
следил за ними, но, к сожалению, драка быстро кончилась, и ему
опять стало очень скучно.
И тогда он услышал божественный звук. Он услышал, как
жужжит моторчик, и минуту спустя Карлсон влетел в окно.
-- Привет, Малыш! -- беззаботно произнес он.
-- Привет, Карлсон! Откуда ты взялся?
-- Что?.. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.
-- Да ведь ты исчез и как раз в тот момент, когда я
собирался тебя познакомить с моими мамой и папой. Почему ты
удрал?
Карлсон явно рассердился. Он подбоченился и воскликнул:
-- Нет, в жизни не слыхал ничего подобного! Может быть, я
уже не имею права взглянуть, что делается у меня дома? Хозяин
обязан следить за своим домом. Чем я виноват, что твои мама и
папа решили познакомиться со мной как раз в тот момент, когда я
должен был заняться своим домом? Карлсон оглядел комнату.
-- А где моя башня? Кто разрушил мою прекрасную башню и
где моя тефтелька? Малыш смутился.
-- Я не думал, что ты вернешься, -- сказал он.
-- Ах, так! -- закричал Карлсон. -- Лучший в мире
строитель воздвигает башню, и что же происходит? Кто ставит
вокруг нее ограду? Кто следит за тем, чтобы она осталась стоять
во веки веков? Никто! Совсем наоборот: башню ломают, уничтожают
да к тому же еще и съедают чужую тефтельку!
Карлсон отошел в сторону, присел на низенькую скамеечку и
надулся.
-- Пустяки, -- сказал Малыш, -- дело житейское! -- И он
махнул рукой точно так же, как это делал Карлсон. -- Есть из-за
чего расстраиваться!..
-- Тебе хорошо рассуждать! -- сердито пробурчал Карлсон.
-- Сломать легче всего. Сломать и сказать, что это, мол, дело
житейское и не из-за чего расстраиваться. А каково мне,
строителю, который воздвиг башню вот этими бедными маленькими
руками! И Карлсон ткнул свои пухленькие ручки прямо в нос
Малышу. Потом он снова сел на скамеечку и надулся пуще
прежнего.
-- Я просто вне себя, -- проворчал он, -- ну просто выхожу
из себя!
Малыш совершенно растерялся. Он стоял, не зная, что
предпринять. Молчание длилось долго.
В конце концов Карлсон сказал грустным голосом:
-- Если я получу какой-нибудь небольшой подарок, то, быть
может, опять повеселею. Правда, ручаться я не могу, но,
возможно, все же повеселею, если мне что-нибудь подарят...
Малыш подбежал к столу и начал рыться в ящике, где у него
хранились самые драгоценные вещи: коллекция марок, разноцветные
морские камешки, цветные мелки и оловянные солдатики.
Там же лежал и маленький электрический фонарик. Малыш им
очень дорожил.
-- Может быть, тебе подарить вот это? -- сказал он.
Карлсон метнул быстрый взгляд на фонарик и оживился:
-- Вот-вот, что-то в этом роде мне и нужно, чтобы у меня
исправилось настроение. Конечно, моя башня была куда лучше, но,
если ты мне дашь этот фонарик, я постараюсь хоть немножко
повеселеть.
-- Он твой, -- сказал Малыш.
-- А он зажигается? -- с сомнением спросил Карлсон,
нажимая кнопку. -- Ура! Горит! -- вскричал он, и глаза его тоже
загорелись. -- Подумай только, когда темными осенними вечерами
мне придется идти к своему маленькому домику, я зажгу этот
фонарик. Теперь я узко не буду блуждать в потемках среди труб,
-- сказал Карлсон и погладил фонарик.
Эти слова доставили Малышу большую радость, и он мечтал
только об одном -- хоть раз погулять с Карлсоном по крышам и
поглядеть, как этот фонарик будет освещать им путь в темноте.
-- Ну, Малыш, вот я и снова весел! Зови своих маму и папу,
и мы познакомимся.
-- Они ушли в кино, -- сказал Малыш.
-- Пошли в кино, вместо того чтобы встретиться со мной? --
изумился Карлсон.
-- Да, все ушли. Дома только Бетан и ее новое увлечение.
Они сидят в столовой, но мне туда нельзя заходить.
-- Что я слышу! -- воскликнул Карлсон. -- Ты не можешь
пойти куда хочешь? Ну, этого мы не потерпим. Вперед!..
-- Но ведь я поклялся... -- начал было Малыш.
-- А я поклялся, -- перебил его Карлсон, -- что если
замечу какую-нибудь несправедливость, то в тот же миг, как
ястреб, кинусь на нее... Он подошел и похлопал Малыша по плечу:
-- Что же ты обещал?
-- Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.
-- Тебя никто и не увидит, -- сказал Карлсон. -- А ведь
тебе небось хочется посмотреть на новое увлечение Бетан?
-- По правде говоря, очень! -- с жаром ответил Малыш. --
Прежде она дружила с мальчиком, у которого уши были оттопырены.
Мне ужасно хочется поглядеть, какие уши у этого.
-- Да и я бы охотно поглядел на его уши, -- сказал
Карлсон. -- Подожди минутку! Я сейчас придумаю какую-нибудь
штуку. Лучший в мире мастер на всевозможные проказы -- это
Карлсон, который живет на крыше. -- Карлсон внимательно
огляделся по сторонам. -- Вот то, что нам нужно! -- воскликнул
он, указав головой на одеяло. -- Именно одеяло нам и нужно. Я
не сомневался, что придумаю какую-нибудь штуку...
-- Что же ты придумал? -- спросил Малыш.
-- Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в столовой?
Так? Но, если ты накроешься одеялом, тебя ведь никто и не
увидит.
-- Да... но... -- попытался возразить Малыш.
-- Никаких "но"! -- резко оборвал его Карлсон. -- Если ты
будешь накрыт одеялом, увидят одеяло, а не тебя. Я тоже буду
накрыт одеялом, поэтому и меня не увидят. Конечно, для Бетан
нет худшего наказания. Но поделом ей, раз она такая глупая...
Бедная, бедная малютка Бетан, так она меня и не увидит!
Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его себе на
голову.
-- Иди сюда, иди скорей ко мне, -- позвал он Малыша. --
Войди в мою палатку.
Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба радостно
захихикали.
-- Ведь Бетан ничего не говорила о том, что она не хочет
видеть в столовой палатку. Все люди радуются, когда видят
палатку. Да еще такую, в которой горит огонек! -- И Карлсон
зажег фонарик.
Мальш не был уверен, что Бетан уж очень обрадуется, увидев
палатку. Но зато стоять рядом с Карлсоном в темноте под одеялом
и светить фонариком было так здорово, так интересно, что просто
дух захватывало.
Малыш считал, что можно с тем же успехом играть в палатку
в его комнате, оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не
соглашался.
-- Я не могу мириться с несправедливостью, -- сказал он.
-- Мы пойдем в столовую, чего бы это ни стоило!
И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шел вслед за
Карлсоном. Из-под одеяла показалась маленькая пухлая ручка и
тихонько отворила дверь. Палатка вышла в прихожую, отделенную
от столовой плотной занавесью.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- прошептал Карлсон.
Палатка неслышно пересекла прихожую и остановилась у
занавеси. Бормотание Бетан и Пелле слышалось теперь явственнее,
но все же слов нельзя было разобрать. Лампа в столовой не
горела. Бетан и Пелле сумерничали -- видимо, им было достаточно
света, который проникал через окно с улицы.
-- Это хорошо, -- прошептал Карлсон. -- Свет моего
фонарика в потемках покажется еще ярче. Но пока он на всякий
случай погасил фонарик. -- Мы появимся, как радостный,
долгожданный сюрприз... -- И Карлсон хихикнул под одеялом.
Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в столовую.
Бетан и Пелле сидели на маленьком диванчике у противоположной
стены. Тихо-тихо приближалась к ним палатка.
-- Я тебя сейчас поцелую, Бетан, -- услышал Малыш хриплый
мальчишечий голос.
Какой он чудной, этот Пелле!
-- Ладно, -- сказала Бетан, и снова наступила тишина.
Темное пятно палатки бесшумно скользило по полу; медленно
и неумолимо надвигалось оно на диван. До дивана оставалось
всего несколько шагов, но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они
сидели молча.
-- А теперь ты меня поцелуй, Бетан, -- послышался робкий
голос Пелле.
Ответа так и не последовало, потому что в этот момент
вспыхнул яркий свет фонарика, который разогнал серые сумеречные
тени и ударил Пелле в лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но
тут раздался взрыв хохота и топот ног, стремительно удаляющихся
по направлению к прихожей.
Ослепленные ярким светом, Бетан и Пелле не могли ничего
увидеть, зато они услышали смех, дикий, восторженный смех,
который доносился из-за занавеси.
-- Это мой несносный маленький братишка, -- объяснила
Бетан. -- Ну, сейчас я ему задам!
Малыш надрывался от хохота.
-- Конечно, она тебя поцелует! -- крикнул он -- Почему бы
ей тебя не поцеловать? Бетан всех целует, это уж точно.
Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- прошептал Карлсон,
когда во время своего стремительного бегства они вдруг
споткнулись и упали на пол.
Малыш старался быть как можно более спокойным, хотя смех
так и клокотал в нем: Карлсон свалился прямо на него, и Малыш
уже не разбирал, где его ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла
их вот-вот настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В
панике ворвались они в комнату Малыша как раз в тот момент,
когда Бетан уже норовила их схватить.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- шептал под одеялом
Карлсон, и его коротенькие ножки стучали по полу, словно
барабанные палочки. -- Лучший в мире бегун -- это Карлсон,
который живет на крыше! -- добавил он, едва переводя дух.
Малыш тоже умел очень быстро бегать, и, право, сейчас это
было необходимо. Они спаслись, захлопнув дверь перед самым
носом Бетан. Карлсон торопливо повернул ключ и весело
засмеялся, в то время как Бетан изо всех сил колотила в дверь.
-- Подожди, Малыш, я еще доберусь до тебя! -- сердито
крикнула она.
-- Во всяком случае, меня никто не видел! -- ответил Малыш
из-за двери, и до Бетан снова донесся смех.
Если бы Бетан не так сердилась, она бы услышала, что
смеются двое.
Да, это была для Малыша очень тяжелая минута. Маме,
конечно, не понравилось, что ее тефтелями украшают башни из
кубиков, и она не сомневалась, что это была работа Малыша.
-- Карлсон, который живет на крыше... -- начал было Малыш,
но папа строго прервал его:
-- Вот что, Малыш: мы больше не хотим слушать твои выдумки
про Карлсона!
Боссе и Бетан рассмеялись.
-- Ну и хитрец же этот Карлсон! -- сказала Бетан. -- Он
скрывается как раз в ту минуту, когда мы приходим.
Огорченный Малыш съел холодную тефтельку и собрал свои
кубики. Говорить о Карлсоне сейчас явно не стоило.
Но как нехорошо поступил с ним Карлсон, как нехорошо!
-- А теперь мы пойдем пить кофе и забудем про Карлсона, --
сказал папа и в утешение потрепал Малыша по щеке.
Кофе пили всегда в столовой у камина. Так было и сегодня
вечером, хотя на дворе стояла теплая, ясная весенняя погода и
липы на улице уже оделись маленькими клейкими зелеными
листочками. Малыш не любил кофе, но зато очень любил сидеть вот
так с мамой, и папой, и Боссе, и Бетан перед огнем, горящим в
камине...
-- Мама, отвернись на минутку, -- попросил Малыш, когда
мама поставила на маленький столик перед камином поднос с
кофейником.
-- Зачем?
-- Ты же не можешь видеть, как я грызу сахар, а я сейчас
возьму кусок, -- сказал Малыш.
Малышу надо было чем-то утешиться. Он был очень огорчен,
что Карлсон удрал. Ведь действительно нехорошо так поступать --
вдруг исчезнуть, ничего не оставив, кроме башни из кубиков, да
еще с мясной тефтелькой наверху!
Малыш сидел на своем любимом месте у камина -- так близко
к огню, как только возможно.
Вот эти минуты, когда вся семья после обеда пила кофе,
были, пожалуй, самыми приятными за весь день. Тут можно было
спокойно поговорить с папой и с мамой, и они терпеливо
выслушивали Малыша, что не всегда случалось в другое время.
Забавно было следить за тем, как Боссе и Бетан подтрунивали
друг над другом и болтали о "зубрежке". "Зубрежкой", должно
быть, назывался другой, более сложный способ приготовления
уроков, чем тот, которому учили Малыша в начальной школе.
Малышу тоже очень хотелось рассказать о своих школьных делах,
но никто, кроме мамы и папы, этим не интересовался. Боссе и
Бетан только смеялись над его рассказами, и Малыш замолкал --
он боялся говорить то, над чем так обидно смеются. Впрочем,
Боссе и Бетан старались не дразнить Малыша, потому что он им
отвечал тем же. А дразнить Малыш умел прекрасно, -- да и как
может быть иначе, когда у тебя такой брат, как Боссе, и такая
сестра, как Бетан!
-- Ну, Малыш, -- спросила мама, -- ты уже выучил уроки?
Нельзя сказать, чтобы такие вопросы были Малышу по душе,
но раз уж мама так спокойно отнеслась к тому, что он съел кусок
сахару, то и Малыш решил мужественно выдержать этот неприятный
разговор.
-- Конечно, выучил, -- хмуро ответил он.
Все это время Малыш думал только о Карлсоне. И как это
люди не понимают, что пока он не узнает, куда исчез Карлсон,
ему не до уроков!
-- А что вам задали? -- спросил папа.
Малыш окончательно рассердился. Видно, этим разговорам
сегодня конца не будет. Ведь не затем же они так уютно сидят
сейчас у огня, чтобы только и делать, что говорить об уроках!
-- Нам задали алфавит, -- торопливо ответил он, -- целый
длиннющий алфавит. И я его знаю: сперва идет "А", а потом все
остальные буквы.
Он взял еще кусок сахару и снова принялся думать о
Карлсоне. Пусть себе болтают о чем хотят, а он будет думать
только о Карлсоне.
От этих мыслей его оторвала Бетан:
-- Ты что, не слышишь, Малыш? Хочешь заработать двадцать
пять эре?
(эре - мелкая монета в Швеции)
Малыш не сразу понял, что она ему говорит. Конечно, он был
не прочь заработать двадцать пять эре. Но все зависело от того,
что для этого надо сделать.
-- Двадцать пять эре -- это слишком мало, -- твердо сказал
он. -- Сейчас ведь такая дороговизна... Как ты думаешь, сколько
стоит, например, пятидесятиэровый стаканчик мороженого?
-- Я думаю, пятьдесят эре, -- хитро улыбнулась Бетан.
-- Вот именно, -- сказал Малыш. -- И ты сама прекрасно
понимаешь, что двадцать пять эре -- это очень мало.
-- Да ты ведь даже не знаешь, о чем идет речь, -- сказала
Бетан. -- Тебе ничего не придется делать. Тебе нужно будет
только кое-чего не делать.
-- А что я должен буду не делать?
-- Ты должен будешь в течение всего вечера не переступать
порога столовой.
-- Понимаешь, придет Пелле, новое увлечение Бетан, --
сказал Боссе.
Малыш кивнул. Ну ясно, ловко они все рассчитали: мама с
папой пойдут в кино, Боссе -- на футбольный матч, а Бетан со
своим Пелле проворкуют весь вечер в столовой. И лишь он, Малыш,
будет изгнан в свою комнату, да еще за такое ничтожное
вознаграждение, как двадцать пять эре... Вот как к нему
относятся в семье!
-- А какие уши у твоего нового увлечения? Он что, такой же
лопоухий, как и тот, прежний?
Это было сказано специально для того, чтобы позлить Бетан.
-- Вот, слышишь, мама? -- сказала она. -- Теперь ты сама
понимаешь, почему мне нужно убрать отсюда Малыша. Кто бы ко мне
ни пришел -- он всех отпугивает!
-- Он больше не будет так делать, -- неуверенно сказала
мама; она не любила, когда ее дети ссорились.
-- Нет, будет, наверняка будет! -- стояла на своем Бетан.
-- Ты что, не помнишь, как он выгнал Клааса? Он уставился на
него и сказал: "Нет, Бетан, такие уши одобрить невозможно".
Ясно, что после этого Клаас и носа сюда не кажет.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- проговорил Малыш
тем же тоном, что и Карлсон. -- Я останусь в своей комнате, и
притом совершенно бесплатно. Если вы не хотите меня видеть, то
и ваших денег мне не нужно.
-- Хорошо, -- сказала Бетан. -- Тогда поклянись, что я не
увижу тебя здесь в течение всего вечера.
-- Клянусь! -- сказал Малыш. -- И поверь, что мне вовсе не
нужны все твои Пелле. Я сам готов заплатить двадцать пять эре,
только бы их не видеть.
И вот мама с папой отправились в кино, а Боссе умчался на
стадион. Малыш сидел в своей комнате, и притом совершенно
бесплатно. Когда он приоткрывал дверь, до него доносилось
невнятное бормотание из столовой -- там Бетан болтала со своим
Пелле. Малыш постарался уловить, о чем они говорят, но это ему
не удалось. Тогда он подошел к окну и стал вглядываться в
сумерки. Потом посмотрел вниз, на улицу, не играют ли там
Кристер и Гунилла. У подъезда возились мальчишки, кроме них, на
улице никого не было. Пока они дрались, Малыш с интересом
следил за ними, но, к сожалению, драка быстро кончилась, и ему
опять стало очень скучно.
И тогда он услышал божественный звук. Он услышал, как
жужжит моторчик, и минуту спустя Карлсон влетел в окно.
-- Привет, Малыш! -- беззаботно произнес он.
-- Привет, Карлсон! Откуда ты взялся?
-- Что?.. Я не понимаю, что ты хочешь сказать.
-- Да ведь ты исчез и как раз в тот момент, когда я
собирался тебя познакомить с моими мамой и папой. Почему ты
удрал?
Карлсон явно рассердился. Он подбоченился и воскликнул:
-- Нет, в жизни не слыхал ничего подобного! Может быть, я
уже не имею права взглянуть, что делается у меня дома? Хозяин
обязан следить за своим домом. Чем я виноват, что твои мама и
папа решили познакомиться со мной как раз в тот момент, когда я
должен был заняться своим домом? Карлсон оглядел комнату.
-- А где моя башня? Кто разрушил мою прекрасную башню и
где моя тефтелька? Малыш смутился.
-- Я не думал, что ты вернешься, -- сказал он.
-- Ах, так! -- закричал Карлсон. -- Лучший в мире
строитель воздвигает башню, и что же происходит? Кто ставит
вокруг нее ограду? Кто следит за тем, чтобы она осталась стоять
во веки веков? Никто! Совсем наоборот: башню ломают, уничтожают
да к тому же еще и съедают чужую тефтельку!
Карлсон отошел в сторону, присел на низенькую скамеечку и
надулся.
-- Пустяки, -- сказал Малыш, -- дело житейское! -- И он
махнул рукой точно так же, как это делал Карлсон. -- Есть из-за
чего расстраиваться!..
-- Тебе хорошо рассуждать! -- сердито пробурчал Карлсон.
-- Сломать легче всего. Сломать и сказать, что это, мол, дело
житейское и не из-за чего расстраиваться. А каково мне,
строителю, который воздвиг башню вот этими бедными маленькими
руками! И Карлсон ткнул свои пухленькие ручки прямо в нос
Малышу. Потом он снова сел на скамеечку и надулся пуще
прежнего.
-- Я просто вне себя, -- проворчал он, -- ну просто выхожу
из себя!
Малыш совершенно растерялся. Он стоял, не зная, что
предпринять. Молчание длилось долго.
В конце концов Карлсон сказал грустным голосом:
-- Если я получу какой-нибудь небольшой подарок, то, быть
может, опять повеселею. Правда, ручаться я не могу, но,
возможно, все же повеселею, если мне что-нибудь подарят...
Малыш подбежал к столу и начал рыться в ящике, где у него
хранились самые драгоценные вещи: коллекция марок, разноцветные
морские камешки, цветные мелки и оловянные солдатики.
Там же лежал и маленький электрический фонарик. Малыш им
очень дорожил.
-- Может быть, тебе подарить вот это? -- сказал он.
Карлсон метнул быстрый взгляд на фонарик и оживился:
-- Вот-вот, что-то в этом роде мне и нужно, чтобы у меня
исправилось настроение. Конечно, моя башня была куда лучше, но,
если ты мне дашь этот фонарик, я постараюсь хоть немножко
повеселеть.
-- Он твой, -- сказал Малыш.
-- А он зажигается? -- с сомнением спросил Карлсон,
нажимая кнопку. -- Ура! Горит! -- вскричал он, и глаза его тоже
загорелись. -- Подумай только, когда темными осенними вечерами
мне придется идти к своему маленькому домику, я зажгу этот
фонарик. Теперь я узко не буду блуждать в потемках среди труб,
-- сказал Карлсон и погладил фонарик.
Эти слова доставили Малышу большую радость, и он мечтал
только об одном -- хоть раз погулять с Карлсоном по крышам и
поглядеть, как этот фонарик будет освещать им путь в темноте.
-- Ну, Малыш, вот я и снова весел! Зови своих маму и папу,
и мы познакомимся.
-- Они ушли в кино, -- сказал Малыш.
-- Пошли в кино, вместо того чтобы встретиться со мной? --
изумился Карлсон.
-- Да, все ушли. Дома только Бетан и ее новое увлечение.
Они сидят в столовой, но мне туда нельзя заходить.
-- Что я слышу! -- воскликнул Карлсон. -- Ты не можешь
пойти куда хочешь? Ну, этого мы не потерпим. Вперед!..
-- Но ведь я поклялся... -- начал было Малыш.
-- А я поклялся, -- перебил его Карлсон, -- что если
замечу какую-нибудь несправедливость, то в тот же миг, как
ястреб, кинусь на нее... Он подошел и похлопал Малыша по плечу:
-- Что же ты обещал?
-- Я обещал, что меня весь вечер не увидят в столовой.
-- Тебя никто и не увидит, -- сказал Карлсон. -- А ведь
тебе небось хочется посмотреть на новое увлечение Бетан?
-- По правде говоря, очень! -- с жаром ответил Малыш. --
Прежде она дружила с мальчиком, у которого уши были оттопырены.
Мне ужасно хочется поглядеть, какие уши у этого.
-- Да и я бы охотно поглядел на его уши, -- сказал
Карлсон. -- Подожди минутку! Я сейчас придумаю какую-нибудь
штуку. Лучший в мире мастер на всевозможные проказы -- это
Карлсон, который живет на крыше. -- Карлсон внимательно
огляделся по сторонам. -- Вот то, что нам нужно! -- воскликнул
он, указав головой на одеяло. -- Именно одеяло нам и нужно. Я
не сомневался, что придумаю какую-нибудь штуку...
-- Что же ты придумал? -- спросил Малыш.
-- Ты поклялся, что тебя весь вечер не увидят в столовой?
Так? Но, если ты накроешься одеялом, тебя ведь никто и не
увидит.
-- Да... но... -- попытался возразить Малыш.
-- Никаких "но"! -- резко оборвал его Карлсон. -- Если ты
будешь накрыт одеялом, увидят одеяло, а не тебя. Я тоже буду
накрыт одеялом, поэтому и меня не увидят. Конечно, для Бетан
нет худшего наказания. Но поделом ей, раз она такая глупая...
Бедная, бедная малютка Бетан, так она меня и не увидит!
Карлсон стащил с кровати одеяло и накинул его себе на
голову.
-- Иди сюда, иди скорей ко мне, -- позвал он Малыша. --
Войди в мою палатку.
Малыш юркнул под одеяло к Карлсону, и они оба радостно
захихикали.
-- Ведь Бетан ничего не говорила о том, что она не хочет
видеть в столовой палатку. Все люди радуются, когда видят
палатку. Да еще такую, в которой горит огонек! -- И Карлсон
зажег фонарик.
Мальш не был уверен, что Бетан уж очень обрадуется, увидев
палатку. Но зато стоять рядом с Карлсоном в темноте под одеялом
и светить фонариком было так здорово, так интересно, что просто
дух захватывало.
Малыш считал, что можно с тем же успехом играть в палатку
в его комнате, оставив в покое Бетан, но Карлсон никак не
соглашался.
-- Я не могу мириться с несправедливостью, -- сказал он.
-- Мы пойдем в столовую, чего бы это ни стоило!
И вот палатка начала двигаться к двери. Малыш шел вслед за
Карлсоном. Из-под одеяла показалась маленькая пухлая ручка и
тихонько отворила дверь. Палатка вышла в прихожую, отделенную
от столовой плотной занавесью.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- прошептал Карлсон.
Палатка неслышно пересекла прихожую и остановилась у
занавеси. Бормотание Бетан и Пелле слышалось теперь явственнее,
но все же слов нельзя было разобрать. Лампа в столовой не
горела. Бетан и Пелле сумерничали -- видимо, им было достаточно
света, который проникал через окно с улицы.
-- Это хорошо, -- прошептал Карлсон. -- Свет моего
фонарика в потемках покажется еще ярче. Но пока он на всякий
случай погасил фонарик. -- Мы появимся, как радостный,
долгожданный сюрприз... -- И Карлсон хихикнул под одеялом.
Тихо-тихо палатка раздвинула занавесь и вошла в столовую.
Бетан и Пелле сидели на маленьком диванчике у противоположной
стены. Тихо-тихо приближалась к ним палатка.
-- Я тебя сейчас поцелую, Бетан, -- услышал Малыш хриплый
мальчишечий голос.
Какой он чудной, этот Пелле!
-- Ладно, -- сказала Бетан, и снова наступила тишина.
Темное пятно палатки бесшумно скользило по полу; медленно
и неумолимо надвигалось оно на диван. До дивана оставалось
всего несколько шагов, но Бетан и Пелле ничего не замечали. Они
сидели молча.
-- А теперь ты меня поцелуй, Бетан, -- послышался робкий
голос Пелле.
Ответа так и не последовало, потому что в этот момент
вспыхнул яркий свет фонарика, который разогнал серые сумеречные
тени и ударил Пелле в лицо. Пелле вскочил, Бетан вскрикнула. Но
тут раздался взрыв хохота и топот ног, стремительно удаляющихся
по направлению к прихожей.
Ослепленные ярким светом, Бетан и Пелле не могли ничего
увидеть, зато они услышали смех, дикий, восторженный смех,
который доносился из-за занавеси.
-- Это мой несносный маленький братишка, -- объяснила
Бетан. -- Ну, сейчас я ему задам!
Малыш надрывался от хохота.
-- Конечно, она тебя поцелует! -- крикнул он -- Почему бы
ей тебя не поцеловать? Бетан всех целует, это уж точно.
Потом раздался грохот, сопровождаемый новым взрывом смеха.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- прошептал Карлсон,
когда во время своего стремительного бегства они вдруг
споткнулись и упали на пол.
Малыш старался быть как можно более спокойным, хотя смех
так и клокотал в нем: Карлсон свалился прямо на него, и Малыш
уже не разбирал, где его ноги, а где ноги Карлсона. Бетан могла
их вот-вот настичь, поэтому они поползли на четвереньках. В
панике ворвались они в комнату Малыша как раз в тот момент,
когда Бетан уже норовила их схватить.
-- Спокойствие, только спокойствие! -- шептал под одеялом
Карлсон, и его коротенькие ножки стучали по полу, словно
барабанные палочки. -- Лучший в мире бегун -- это Карлсон,
который живет на крыше! -- добавил он, едва переводя дух.
Малыш тоже умел очень быстро бегать, и, право, сейчас это
было необходимо. Они спаслись, захлопнув дверь перед самым
носом Бетан. Карлсон торопливо повернул ключ и весело
засмеялся, в то время как Бетан изо всех сил колотила в дверь.
-- Подожди, Малыш, я еще доберусь до тебя! -- сердито
крикнула она.
-- Во всяком случае, меня никто не видел! -- ответил Малыш
из-за двери, и до Бетан снова донесся смех.
Если бы Бетан не так сердилась, она бы услышала, что
смеются двое.