Сказка Летящие сказки
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Владислава Крапивина
Глава третья
Алешкин отец был археолог. Он второй месяц жил в пустыне и раскапывал старинный город. Иногда он присылал письма, в которых рассказывал про удивительные находки. Алешка и мама очень радовались этим письмам.
Когда Алешка пришел домой и увидел, что мама чем-то обрадована, он сразу спросил:
— Письмо от папы?
Но мама сказала:
— Нет, у меня другая новость. Завод посылает меня в Ленинград, в командировку на десять дней. Я решила взять тебя с собой!
Мама удивилась, что Алешка не заорал «ура» и не запрыгал от радости.
— Ты не рад?
Разные бывают мальчишки. Кое-кто на Алешкином месте стал бы изворачиваться и придумывать отговорки. А другие решили бы, что никакая девчонка не стоит того, чтобы отказываться от поездки в Ленинград. Но Алеша сказал:
— Понимаешь, мама, есть одна девочка. Через три дня у нее день рождения. Она меня позвала в гости.
Мамы тоже бывают разные. Алешкина мама не обиделась и не рассердилась.
— Ну что ж… Придется опять просить тетю Дашу, чтобы присмотрела за тобой.
Тетя Даша жила в соседней квартире. Она была на пенсии. Когда Алешку приходилось оставлять одного на несколько дней, родители просили тетю Дашу «присмотреть». Она охотно соглашалась. Алешка тоже соглашался, хотя про себя считал, что все это зря — он сам не маленький.
К вечеру мама собралась на вокзал. Конечно, она дала Алешке множество советов и указаний, как жить самостоятельно. Последний совет был такой:
— Когда пойдешь на день рождения, постарайся выглядеть прилично.
— Это как?
— Сходи в парикмахерскую, постриги свои космы. Вымой как следует шею. Оденься как полагается.
— А как полагается? — озабоченно спросил Алешка. До сих пор он об этом не думал. А в самом деле, что надеть? Школьная форма — слишком скучный костюм для праздника, да и досталось ей за год — пузыри на коленях, дырка на локте. В любимых потрепанных джинсах и спортивной рубахе тоже не пойдешь — это не футбол во дворе гонять.
— Надень матросский костюм.
— М-м… — с сомнением сказал Алешка.
— А что?
— Ну… я в нем выгляжу моложе своих лет.
Мама засмеялась, поцеловала Алешку и уехала.
А он задумался.
Вот ведь как осложняется жизнь, когда тебя зовут на день рождения. Надо думать о «парадной» одежде. Надо (Алешка вспомнил!) заботиться о подарке. Ну, подарок — это ладно. Можно подарить, например, четырехцветную авторучку. Можно, в конце концов, отдать свой самодельный пистолет с резинкой, который стреляет проволочными пульками, — он с виду почти как маузер. А как быть с костюмом?
Когда первый раз идешь в гости к девочке, в которую ты… ну, в общем, которая тебе нравится, хочется выглядеть солидно и мужественно. А матросский костюмчик, пожалуй, слишком детский… Однако он все-таки самый красивый у Алешки. Вот и решай тут.
Чтобы не решать вслепую, Алешка отыскал в шкафу среди одежды плечики, на которых с прошлого года висела матроска и короткие штаны с голубым узким ремешком. Переоделся и встал перед зеркалом…
Вот от таких пустяков зависит сказка. Если бы мама не сказала Алешке самые обычные слова — «постарайся выглядеть прилично», он бы и не встревожился в этот вечер. И, как все нормальные мальчишки, носился бы сейчас во дворе, а не вертелся бы перед зеркалом. Не разглядывал бы матроску. И не заметил бы, что медный якорек на рукаве слегка оторвался. И не стал бы его рассматривать внимательно. И не вспомнил бы вдруг, что почти такие же якоря были у модели клипера. Не вспомнил бы про кораблик!
Но он вспомнил.
Если бы это было ярким днем, среди шума, игры или спешных дел, ничего бы и не случилось. Но был вечер, по радио передавали печальную музыку (да к тому же мама уехала на целых десять дней), и, наверно, поэтому воспоминание о клипере тоже было печальным. «Костюмные» заботы перестали беспокоить Алешку. Он выключил свет, забрался на диван и стал думать о кораблике. Как он стоит в сумерках в углу на комоде, среди пыльных шляпок. Софья Александровна, конечно, сидит у окна и вздыхает о пропавшем Кузе, а под обоями шелестят тараканы. И никому дела нет до того, что маленький, но почти настоящий клипер тоскует о море.
Это было неправильно. Несправедливо!
Разве для этого строил старый моряк свой клипер-фрегат? Для пыльного комода?
В комнате стоял полумрак, а окошко было светлым, и в нем виднелись черные телевизионные антенны соседних домов. Антенны были немного похожи на мачты клиперов. За одну из них зацепился маленький месяц.
Алешка думал о кораблях, о мастере, и постепенно у него складывались стихи: «Жил-был где-то мастер-корабельщик… Строил удивительные вещи…»
Это сначала. А потом получилось вот что:
Жил-был старый корабельный мастер,
Молчаливый, трубкою дымящий.
И однажды сделал он кораблик -
Крошечный, но будто настоящий.
Был фрегат отделан, словно чудо, -
От бизани до бушпритной сетки…
Но усталый старый мастер умер,
И корабль остался у соседки.
Так Алешка начал свою «Песню о клипере». Он удивился, как легко нашлись нужные слова:
Среди шляпок, старых и затасканных,
Пыльных перьев и гнилого фетра,
Как он жил там — парусная сказка,
Чайный клипер, сын морей и ветра?…
У Алешки даже в горле заскребло, когда он сам себе прошептал эти строчки.
В самом деле, «как он жил там»? Разве место кораблю среди побитой молью рухляди? Ему стоять бы в капитанской каюте, у иллюминатора, за которым — все моря и страны. Или в квартире у старого моряка, где на стенах карты, штурвалы и пестрые индейские маски. Или на столе у писателя, который пишет о путешествиях. Или в комнате у мальчишки, который очень хочет стать капитаном. Даже не обязательно у мальчишки. Многие девчонки тоже любят приключения. Вот и Маша мечтала стать моряком. Да и сейчас мечтает, наверно.
Конечно, мечтает!
Вот бы ей такой кораблик…
Вот бы ей этот кораблик!
Алешка даже задрожал от волнения, такая это была мысль.
Конечно, клипер — самый лучший подарок для Маши! В самом деле, зачем ей четырехцветная авторучка или самодельный пистолет? А парусник — это как сказка.
Только сказка-то — чужая.
«Зачем клипер старушке? — с досадой думал Алешка. — Она на него внимания не обращает. Говорит: случайная вещь. Подумать только: для нее этот клипер — случайная вещь!»
Теперь Алешка ни о чем другом не мог уже думать. Потому что получалась ужасная несправедливость: чудесный кораблик стоял никому там не нужный, а самая лучшая на свете девчонка не могла получить его в подарок.
А как бы она была счастлива! Алешка представил сияющие Машины глаза и будто услыхал ее слова: «Ой, Алешка! Ой, какое чудо!»
Он даже завертелся на диване от всех этих мыслей.
А что делать? Может быть, пойти к Софье Александровне и попросить, чтобы продала кораблик? Но старинная модель — не авторучка, а у Алешки всего пять рублей.
Может быть, лучше всего по-честному объяснить ей? Вдруг она поймет и подарит клипер?
Алешка вздохнул. Нет, не решится он на такой разговор. И не сумеет ничего рассказать. Он и себе-то не может как следует объяснить, почему Маша — самая хорошая. И почему ей обязательно нужен кораблик. Он просто это чувствует.
Да и станет ли слушать Алешку Софья Александровна? Ведь у нее на уме одни коты да шляпы.
Шляпы…
Шляпы!
Алешка подскочил так, что пружины дивана взвизгнули и долго потом звенели. Он вспомнил!
В том доме, где Алешка раньше жил, живет и сейчас знакомый мальчишка — Владик Васильков. Он два года назад приехал из старинного города Таллина. В этом городе множество домов с высокими печными трубами. А там, где трубы, не обойтись без трубочистов. Трубочисты в Таллине — знаменитые люди. И шляпы у них тоже знаменитые — высокие черные цилиндры. Владька рассказывал, что у него есть такой цилиндр. Будто бы ему, Владьке, отдал эту шляпу знакомый трубочист. Владька Васильков — человек сговорчивый. Он, пожалуй, согласится променять шляпу на четыре марки с африканскими рыбами и хороший ножик с пятью лезвиями и отверткой.
У Софьи Александровны полно всяких шляп, но такого цилиндра Алешка не заметил. Наверно, его в коллекции нет. Завтра же, рано утром, Алешка помчится добывать эту драгоценную шляпу. А потом придет к Софье Александровне и очень вежливо скажет: «Извините, пожалуйста. У вас есть кораблик, он вам совсем не нужен. А у меня есть редкая шляпа, она мне тоже не нужна. Вас интересуют шляпы, а меня — модели. Давайте поменяемся. От этого только польза будет…»
Конечно, тут надо набраться смелости, потому что это не с мальчишками меняться. Но Алешка наберется. Ради Маши. И ради того, чтобы вызволить клипер из плена. Он должен спасти корабль!
С такой мыслью Алешка заснул.
А ночью ударила гроза. Алешка проснулся, но не от грома и вспышек, а от холодных брызг. Их занес в окошко ветер. Парусом вздувалась штора.
Алешка подскочил к окну, чтобы захлопнуть его, но тут вдруг так сверкнуло и трахнуло, что он замер. Не от испуга, а от красоты.
При голубой вспышке он увидел, как хлещет ливень и мчатся по асфальту потоки, белые от пены. Казалось, что началось наводнение. Еще раз блеснула молния, и тополя словно зажглись изнутри зеленым светом. Ветер и потоки ревели и трубили. Была в грозе такая удаль и такая сила, что Алешке не захотелось закрывать окно. Пусть надувается штора, пусть качается лампа у потолка, пусть в шкафу звенят с перепугу тонкие стаканы. Он только взял с вешалки старый мамин плащ и укрылся им на диване, чтобы колючие брызги не сыпались на руки и ноги.
Молнии загорались часто, и потолок от них делался голубым. Хлестала и бурлила за окном вода.
«Загудели влажные зюйд-весты, —
подумал Алешка, -
Водяной стеною ливень рухнул…»
И он уснул под шум воды.
Алешкин отец был археолог. Он второй месяц жил в пустыне и раскапывал старинный город. Иногда он присылал письма, в которых рассказывал про удивительные находки. Алешка и мама очень радовались этим письмам.
Когда Алешка пришел домой и увидел, что мама чем-то обрадована, он сразу спросил:
— Письмо от папы?
Но мама сказала:
— Нет, у меня другая новость. Завод посылает меня в Ленинград, в командировку на десять дней. Я решила взять тебя с собой!
Мама удивилась, что Алешка не заорал «ура» и не запрыгал от радости.
— Ты не рад?
Разные бывают мальчишки. Кое-кто на Алешкином месте стал бы изворачиваться и придумывать отговорки. А другие решили бы, что никакая девчонка не стоит того, чтобы отказываться от поездки в Ленинград. Но Алеша сказал:
— Понимаешь, мама, есть одна девочка. Через три дня у нее день рождения. Она меня позвала в гости.
Мамы тоже бывают разные. Алешкина мама не обиделась и не рассердилась.
— Ну что ж… Придется опять просить тетю Дашу, чтобы присмотрела за тобой.
Тетя Даша жила в соседней квартире. Она была на пенсии. Когда Алешку приходилось оставлять одного на несколько дней, родители просили тетю Дашу «присмотреть». Она охотно соглашалась. Алешка тоже соглашался, хотя про себя считал, что все это зря — он сам не маленький.
К вечеру мама собралась на вокзал. Конечно, она дала Алешке множество советов и указаний, как жить самостоятельно. Последний совет был такой:
— Когда пойдешь на день рождения, постарайся выглядеть прилично.
— Это как?
— Сходи в парикмахерскую, постриги свои космы. Вымой как следует шею. Оденься как полагается.
— А как полагается? — озабоченно спросил Алешка. До сих пор он об этом не думал. А в самом деле, что надеть? Школьная форма — слишком скучный костюм для праздника, да и досталось ей за год — пузыри на коленях, дырка на локте. В любимых потрепанных джинсах и спортивной рубахе тоже не пойдешь — это не футбол во дворе гонять.
— Надень матросский костюм.
— М-м… — с сомнением сказал Алешка.
— А что?
— Ну… я в нем выгляжу моложе своих лет.
Мама засмеялась, поцеловала Алешку и уехала.
А он задумался.
Вот ведь как осложняется жизнь, когда тебя зовут на день рождения. Надо думать о «парадной» одежде. Надо (Алешка вспомнил!) заботиться о подарке. Ну, подарок — это ладно. Можно подарить, например, четырехцветную авторучку. Можно, в конце концов, отдать свой самодельный пистолет с резинкой, который стреляет проволочными пульками, — он с виду почти как маузер. А как быть с костюмом?
Когда первый раз идешь в гости к девочке, в которую ты… ну, в общем, которая тебе нравится, хочется выглядеть солидно и мужественно. А матросский костюмчик, пожалуй, слишком детский… Однако он все-таки самый красивый у Алешки. Вот и решай тут.
Чтобы не решать вслепую, Алешка отыскал в шкафу среди одежды плечики, на которых с прошлого года висела матроска и короткие штаны с голубым узким ремешком. Переоделся и встал перед зеркалом…
Вот от таких пустяков зависит сказка. Если бы мама не сказала Алешке самые обычные слова — «постарайся выглядеть прилично», он бы и не встревожился в этот вечер. И, как все нормальные мальчишки, носился бы сейчас во дворе, а не вертелся бы перед зеркалом. Не разглядывал бы матроску. И не заметил бы, что медный якорек на рукаве слегка оторвался. И не стал бы его рассматривать внимательно. И не вспомнил бы вдруг, что почти такие же якоря были у модели клипера. Не вспомнил бы про кораблик!
Но он вспомнил.
Если бы это было ярким днем, среди шума, игры или спешных дел, ничего бы и не случилось. Но был вечер, по радио передавали печальную музыку (да к тому же мама уехала на целых десять дней), и, наверно, поэтому воспоминание о клипере тоже было печальным. «Костюмные» заботы перестали беспокоить Алешку. Он выключил свет, забрался на диван и стал думать о кораблике. Как он стоит в сумерках в углу на комоде, среди пыльных шляпок. Софья Александровна, конечно, сидит у окна и вздыхает о пропавшем Кузе, а под обоями шелестят тараканы. И никому дела нет до того, что маленький, но почти настоящий клипер тоскует о море.
Это было неправильно. Несправедливо!
Разве для этого строил старый моряк свой клипер-фрегат? Для пыльного комода?
В комнате стоял полумрак, а окошко было светлым, и в нем виднелись черные телевизионные антенны соседних домов. Антенны были немного похожи на мачты клиперов. За одну из них зацепился маленький месяц.
Алешка думал о кораблях, о мастере, и постепенно у него складывались стихи: «Жил-был где-то мастер-корабельщик… Строил удивительные вещи…»
Это сначала. А потом получилось вот что:
Жил-был старый корабельный мастер,
Молчаливый, трубкою дымящий.
И однажды сделал он кораблик -
Крошечный, но будто настоящий.
Был фрегат отделан, словно чудо, -
От бизани до бушпритной сетки…
Но усталый старый мастер умер,
И корабль остался у соседки.
Так Алешка начал свою «Песню о клипере». Он удивился, как легко нашлись нужные слова:
Среди шляпок, старых и затасканных,
Пыльных перьев и гнилого фетра,
Как он жил там — парусная сказка,
Чайный клипер, сын морей и ветра?…
У Алешки даже в горле заскребло, когда он сам себе прошептал эти строчки.
В самом деле, «как он жил там»? Разве место кораблю среди побитой молью рухляди? Ему стоять бы в капитанской каюте, у иллюминатора, за которым — все моря и страны. Или в квартире у старого моряка, где на стенах карты, штурвалы и пестрые индейские маски. Или на столе у писателя, который пишет о путешествиях. Или в комнате у мальчишки, который очень хочет стать капитаном. Даже не обязательно у мальчишки. Многие девчонки тоже любят приключения. Вот и Маша мечтала стать моряком. Да и сейчас мечтает, наверно.
Конечно, мечтает!
Вот бы ей такой кораблик…
Вот бы ей этот кораблик!
Алешка даже задрожал от волнения, такая это была мысль.
Конечно, клипер — самый лучший подарок для Маши! В самом деле, зачем ей четырехцветная авторучка или самодельный пистолет? А парусник — это как сказка.
Только сказка-то — чужая.
«Зачем клипер старушке? — с досадой думал Алешка. — Она на него внимания не обращает. Говорит: случайная вещь. Подумать только: для нее этот клипер — случайная вещь!»
Теперь Алешка ни о чем другом не мог уже думать. Потому что получалась ужасная несправедливость: чудесный кораблик стоял никому там не нужный, а самая лучшая на свете девчонка не могла получить его в подарок.
А как бы она была счастлива! Алешка представил сияющие Машины глаза и будто услыхал ее слова: «Ой, Алешка! Ой, какое чудо!»
Он даже завертелся на диване от всех этих мыслей.
А что делать? Может быть, пойти к Софье Александровне и попросить, чтобы продала кораблик? Но старинная модель — не авторучка, а у Алешки всего пять рублей.
Может быть, лучше всего по-честному объяснить ей? Вдруг она поймет и подарит клипер?
Алешка вздохнул. Нет, не решится он на такой разговор. И не сумеет ничего рассказать. Он и себе-то не может как следует объяснить, почему Маша — самая хорошая. И почему ей обязательно нужен кораблик. Он просто это чувствует.
Да и станет ли слушать Алешку Софья Александровна? Ведь у нее на уме одни коты да шляпы.
Шляпы…
Шляпы!
Алешка подскочил так, что пружины дивана взвизгнули и долго потом звенели. Он вспомнил!
В том доме, где Алешка раньше жил, живет и сейчас знакомый мальчишка — Владик Васильков. Он два года назад приехал из старинного города Таллина. В этом городе множество домов с высокими печными трубами. А там, где трубы, не обойтись без трубочистов. Трубочисты в Таллине — знаменитые люди. И шляпы у них тоже знаменитые — высокие черные цилиндры. Владька рассказывал, что у него есть такой цилиндр. Будто бы ему, Владьке, отдал эту шляпу знакомый трубочист. Владька Васильков — человек сговорчивый. Он, пожалуй, согласится променять шляпу на четыре марки с африканскими рыбами и хороший ножик с пятью лезвиями и отверткой.
У Софьи Александровны полно всяких шляп, но такого цилиндра Алешка не заметил. Наверно, его в коллекции нет. Завтра же, рано утром, Алешка помчится добывать эту драгоценную шляпу. А потом придет к Софье Александровне и очень вежливо скажет: «Извините, пожалуйста. У вас есть кораблик, он вам совсем не нужен. А у меня есть редкая шляпа, она мне тоже не нужна. Вас интересуют шляпы, а меня — модели. Давайте поменяемся. От этого только польза будет…»
Конечно, тут надо набраться смелости, потому что это не с мальчишками меняться. Но Алешка наберется. Ради Маши. И ради того, чтобы вызволить клипер из плена. Он должен спасти корабль!
С такой мыслью Алешка заснул.
А ночью ударила гроза. Алешка проснулся, но не от грома и вспышек, а от холодных брызг. Их занес в окошко ветер. Парусом вздувалась штора.
Алешка подскочил к окну, чтобы захлопнуть его, но тут вдруг так сверкнуло и трахнуло, что он замер. Не от испуга, а от красоты.
При голубой вспышке он увидел, как хлещет ливень и мчатся по асфальту потоки, белые от пены. Казалось, что началось наводнение. Еще раз блеснула молния, и тополя словно зажглись изнутри зеленым светом. Ветер и потоки ревели и трубили. Была в грозе такая удаль и такая сила, что Алешке не захотелось закрывать окно. Пусть надувается штора, пусть качается лампа у потолка, пусть в шкафу звенят с перепугу тонкие стаканы. Он только взял с вешалки старый мамин плащ и укрылся им на диване, чтобы колючие брызги не сыпались на руки и ноги.
Молнии загорались часто, и потолок от них делался голубым. Хлестала и бурлила за окном вода.
«Загудели влажные зюйд-весты, —
подумал Алешка, -
Водяной стеною ливень рухнул…»
И он уснул под шум воды.