Сказка Робинзон Крузо
Читать сказки онлайн / Авторские сказки / Сказки Даниэля Дефо
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Робинзон на новоселье. - Коза и козленок
Трудно мне было перетаскивать в крепость все мои богатства -
провизию, оружие и другие вещи. Еле справился я с этой работой. И сейчас
же пришлось взяться за новую: разбить большую, прочную палатку.
В тропических странах дожди, как известно, бывают чрезвычайно обильны
и в определенное время года льют без перерыва много дней. Чтобы
предохранить себя от сырости, я сделал двойную палатку, то есть сначала
поставил одну палатку, поменьше, а над нею - другую, побольше. Наружную
палатку я накрыл брезентом, захваченным мною на корабле вместе с парусами.
Теперь я спал уже не на подстилке, брошенной прямо на землю, а в
очень удобном гамаке, принадлежавшем помощнику нашего капитана.
Я перенес в палатку все съестные припасы и прочие вещи, которые могли
испортиться от дождей. Когда все это было внесено внутрь ограды, я наглухо
заделал отверстие, временно служившее мне дверью, и стал входить по
приставной лестнице, о которой уже сказано выше. Таким образом, я жил, как
в укрепленном замке, огражденный от всяких опасностей, и мог спать
совершенно спокойно.
Заделав ограду, я принялся копать пещеру, углубляя естественную
впадину в горе. Пещера приходилась как раз за палаткой и служила мне
погребом. Выкопанные камни я уносил через палатку во дворик и складывал у
ограды с внутренней стороны. Туда же ссыпал я и землю, так что почва во
дворике поднялась фута на полтора.
Немало времени отняли у меня эти работы. Впрочем, в ту пору меня
занимали многие другие дела и случилось несколько таких происшествий, о
которых я хочу рассказать.
Как-то раз, еще в то время, когда я только готовился ставить палатку
и рыть пещеру, набежала вдруг черная туча и хлынул проливной дождь. Потом
блеснула молния, раздался страшный удар грома.
В этом, конечно, не было ничего необыкновенного, и меня испугала не
столько самая молния, сколько одна мысль, которая быстрее молнии
промелькнула у меня в уме: "Мой порох!"
У меня замерло сердце. Я с ужасом думал: "Один удар молнии может
уничтожить весь мой порох! А без него я буду лишен возможности обороняться
от хищных зверей и добывать себе пищу". Странное дело: в то время я даже
не подумал о том, что при взрыве раньше всего могу погибнуть я сам.
Этот случай произвел на меня такое сильное впечатление, что, как
только гроза прошла, я отложил на время все свои работы по устройству и
укреплению жилища и принялся за столярное ремесло и шитье: я шил мешочки и
делал ящички для пороха. Нужно было разделить порох на несколько частей и
каждую часть хранить отдельно, чтобы они не могли вспыхнуть все сразу.
На эту работу у меня ушло почти две недели. Всего пороху у меня было
до двухсот сорока фунтов. Я разложил все это количество по мешочкам и
ящичкам, разделив его по крайней мере на сто частей.
Мешочки и ящички я запрятал в расселины горы, в таких местах, куда не
могла проникнуть сырость, и тщательно отметил каждое место. За бочонок с
подмоченным порохом я не боялся - этот порох и без того был плохой - и
потому поставил его, как он был, в пещеру, или в свою "кухню", как я
мысленно называл ее.
Все это время я раз в день, а иногда и чаще, выходил из дому с ружьем
- для прогулки, а также для того, чтобы ознакомиться с местной природой и,
если удастся, подстрелить какую-нибудь дичь.
В первый же раз как я отправился в такую экскурсию, я сделал
открытие, что на острове водятся козы. Я очень обрадовался, но вскоре
оказалось, что козы необычайно проворны и чутки, так что подкрасться к ним
нет ни малейшей возможности. Впрочем, это не смутило меня: я не
сомневался, что рано или поздно научусь охотиться за ними.
Вскоре я подметил одно любопытное явление: когда козы были на вершине
горы, а я появлялся в долине, все стадо тотчас же убегало от меня прочь;
но если козы были в долине, а я на горе, тогда они, казалось, не замечали
меня. Из этого я сделал вывод, что глаза у них устроены особенным образом:
они не видят того, что находится наверху. С тех пор я стал охотиться так:
взбирался на какой-нибудь холм и стрелял в коз с вершины.
Первым же выстрелом я убил молодую козу, при которой был сосунок. Мне
от души было жаль козленка. Когда мать упала, он продолжал смирно стоять
возле нее и доверчиво глядел на меня. Мало того, когда я подошел к убитой
козе, взвалил ее на плечи и понес домой, козленок побежал за мной. Так мы
дошли до самого дома. Я положил козу на землю, взял козленка и спустил его
через ограду во двор. Я думал, что мне удастся вырастить его и приручить,
но он еще не умел есть траву, и я был принужден его зарезать. Мне надолго
хватило мяса этих двух животных. Ел я вообще немного, стараясь по
возможности беречь свои запасы, в особенности сухари.
После того как я окончательно устроился в своем новом жилище, мне
пришлось задуматься над тем, как бы мне скорее сложить себе печь или
вообще какой-нибудь очаг. Необходимо было также запастись дровами.
Как я справился с этой задачей, как я увеличил свой погреб, как
постепенно окружил себя некоторыми удобствами жизни, я подробно расскажу
на дальнейших страницах.
Робинзон на новоселье. - Коза и козленок
Трудно мне было перетаскивать в крепость все мои богатства -
провизию, оружие и другие вещи. Еле справился я с этой работой. И сейчас
же пришлось взяться за новую: разбить большую, прочную палатку.
В тропических странах дожди, как известно, бывают чрезвычайно обильны
и в определенное время года льют без перерыва много дней. Чтобы
предохранить себя от сырости, я сделал двойную палатку, то есть сначала
поставил одну палатку, поменьше, а над нею - другую, побольше. Наружную
палатку я накрыл брезентом, захваченным мною на корабле вместе с парусами.
Теперь я спал уже не на подстилке, брошенной прямо на землю, а в
очень удобном гамаке, принадлежавшем помощнику нашего капитана.
Я перенес в палатку все съестные припасы и прочие вещи, которые могли
испортиться от дождей. Когда все это было внесено внутрь ограды, я наглухо
заделал отверстие, временно служившее мне дверью, и стал входить по
приставной лестнице, о которой уже сказано выше. Таким образом, я жил, как
в укрепленном замке, огражденный от всяких опасностей, и мог спать
совершенно спокойно.
Заделав ограду, я принялся копать пещеру, углубляя естественную
впадину в горе. Пещера приходилась как раз за палаткой и служила мне
погребом. Выкопанные камни я уносил через палатку во дворик и складывал у
ограды с внутренней стороны. Туда же ссыпал я и землю, так что почва во
дворике поднялась фута на полтора.
Немало времени отняли у меня эти работы. Впрочем, в ту пору меня
занимали многие другие дела и случилось несколько таких происшествий, о
которых я хочу рассказать.
Как-то раз, еще в то время, когда я только готовился ставить палатку
и рыть пещеру, набежала вдруг черная туча и хлынул проливной дождь. Потом
блеснула молния, раздался страшный удар грома.
В этом, конечно, не было ничего необыкновенного, и меня испугала не
столько самая молния, сколько одна мысль, которая быстрее молнии
промелькнула у меня в уме: "Мой порох!"
У меня замерло сердце. Я с ужасом думал: "Один удар молнии может
уничтожить весь мой порох! А без него я буду лишен возможности обороняться
от хищных зверей и добывать себе пищу". Странное дело: в то время я даже
не подумал о том, что при взрыве раньше всего могу погибнуть я сам.
Этот случай произвел на меня такое сильное впечатление, что, как
только гроза прошла, я отложил на время все свои работы по устройству и
укреплению жилища и принялся за столярное ремесло и шитье: я шил мешочки и
делал ящички для пороха. Нужно было разделить порох на несколько частей и
каждую часть хранить отдельно, чтобы они не могли вспыхнуть все сразу.
На эту работу у меня ушло почти две недели. Всего пороху у меня было
до двухсот сорока фунтов. Я разложил все это количество по мешочкам и
ящичкам, разделив его по крайней мере на сто частей.
Мешочки и ящички я запрятал в расселины горы, в таких местах, куда не
могла проникнуть сырость, и тщательно отметил каждое место. За бочонок с
подмоченным порохом я не боялся - этот порох и без того был плохой - и
потому поставил его, как он был, в пещеру, или в свою "кухню", как я
мысленно называл ее.
Все это время я раз в день, а иногда и чаще, выходил из дому с ружьем
- для прогулки, а также для того, чтобы ознакомиться с местной природой и,
если удастся, подстрелить какую-нибудь дичь.
В первый же раз как я отправился в такую экскурсию, я сделал
открытие, что на острове водятся козы. Я очень обрадовался, но вскоре
оказалось, что козы необычайно проворны и чутки, так что подкрасться к ним
нет ни малейшей возможности. Впрочем, это не смутило меня: я не
сомневался, что рано или поздно научусь охотиться за ними.
Вскоре я подметил одно любопытное явление: когда козы были на вершине
горы, а я появлялся в долине, все стадо тотчас же убегало от меня прочь;
но если козы были в долине, а я на горе, тогда они, казалось, не замечали
меня. Из этого я сделал вывод, что глаза у них устроены особенным образом:
они не видят того, что находится наверху. С тех пор я стал охотиться так:
взбирался на какой-нибудь холм и стрелял в коз с вершины.
Первым же выстрелом я убил молодую козу, при которой был сосунок. Мне
от души было жаль козленка. Когда мать упала, он продолжал смирно стоять
возле нее и доверчиво глядел на меня. Мало того, когда я подошел к убитой
козе, взвалил ее на плечи и понес домой, козленок побежал за мной. Так мы
дошли до самого дома. Я положил козу на землю, взял козленка и спустил его
через ограду во двор. Я думал, что мне удастся вырастить его и приручить,
но он еще не умел есть траву, и я был принужден его зарезать. Мне надолго
хватило мяса этих двух животных. Ел я вообще немного, стараясь по
возможности беречь свои запасы, в особенности сухари.
После того как я окончательно устроился в своем новом жилище, мне
пришлось задуматься над тем, как бы мне скорее сложить себе печь или
вообще какой-нибудь очаг. Необходимо было также запастись дровами.
Как я справился с этой задачей, как я увеличил свой погреб, как
постепенно окружил себя некоторыми удобствами жизни, я подробно расскажу
на дальнейших страницах.